и вертлявой негодницей чемодан, от чего я дал крен вперед, глухо застонав, зато уткнувшись носом в высокую упругую грудь. Меня сочувственно погладили по голове, но тут же дали в ухо кулачком. Боль помогла прийти в себя.
– Слушай… – Криксланка замялась, чего за ней точно никогда не было замечено. Сделав паузу, гоблинша выдавила, – А можно… увидеть твои глаза?
– Нет. Опасно. Для вас.
Уж что-что, а свои глаза я прячу, чем и планирую заниматься в будущем. Этому есть несколько вполне серьезных причин – от нежелания демонстрировать выдающуюся примету в виде разукрашенной радужки всем подряд, до банального нежелания воздействовать на умы своим показателем харизмы. Хаёркрантц уже проезжался пару раз по «случайно выжившим» харизматам, упоминая, что разумные несколько неодобрительно относятся к тем, кто пытается ездить им по мозгам. Да и мать Шахтшарх одобрила мою маскировку, а это что-то да значит.
– Давая тебе прозвище, мы поспешили с Неговнюком, – притворно надулась девчонка, – «Не» явно лишняя!
– Не оби… – я был дёрнут за ворот рубашки вниз и смачно поцелован. Освободившись, руки гоблинши передвинули меня так, чтобы её губы оказались возле моего уха, – Будем скучать.
– Я тоже. Но не по всему…, – пробурчал я, нежно удушаемый за воротник. Никогда еще перспектива потери сознания не влекла меня к себе с такой силой.
К воротам лагеря я полз с видом умирающей мухи. В голове стоял мутный туман, приступы обессиливающей слабости накатывались один за другим. Крисланка шла позади, громко ругаясь и мощно пихая меня в спину, тем самым спонсируя каждый новый шаг. Стоящие за воротами разумные безо всякого восторга наблюдали за этим зрелищем. Один из них, широкий, кряжистый, длиннорукий и зеленокожий, даже сплюнул за землю, презрительно кривя прекрасно подходящее для подобных гримас лицо.
Хаёркрантц, эльфийка Лейтен и гном Маверик. Лишь три из девяти кидов закончили обучение.
Двое утонули в болоте почти в самом начале. Тонул один, а второй решил его вытащить, забыв или не подумав о том, что надетая «упряжь» выбирает все лишние силы без остатка. Свидетели рассказывали, что у первого шансы были, пока он не получил по башке туловищем потерявшего равновесие второго. На следующий день тройка из человека, скального орка и гнома решила, что с них хватит. Еще один человек послужил всем оставшимся крайне убедительным примером того, что не стоит нападать на кидающего в тебя камешки гоблина, кричащего оскорбления, если тот делает свою работу, а не развлекается искусства ради. Извивающееся и орущее тело, расчесанное своим хозяином до самых натуральных ран, гоблорк куда-то унес. Мы не задавали вопросов, но получили фобию обнаружить в постели гоблинский зудящий порошок.
– Наконец-то! Сколько можно тебя ждать, уродец! – с ходу наехала на меня Лайтен.
– Могли бы и не ждать, – флегматично пробубнил я, хватаясь за плечи Крисланки и мучительно соображая, что
