align="center">«Старец». Поэма, или повесть в стихах (продолжение)
Трамвай промчался с трелью звонкой
Как раз у ближнего угла.
«А в этом доме я девчонкой, —
Вдруг вспомнила она, – жила!..»
И – словно яркий луч мгновенно
Ей память высветил до дна:
Да так, что прямо через стены
Даль детства сделалась видна!
Снег… смех… Рождественская елка…
Повсюду дамы, господа…
И – маски зайцев, белок, волка,
Совсем не страшного тогда!
На елках людям не до страха —
Всем было весело!.. Но тут
Отец с почтеньем ввел монаха,
Как тот сказал – на пять минут.
Взгляд – словно с ангельского лика
(Знать, так душа была чиста).
Он всех от мала до велика
Поздравил с Рождеством Христа.
Затих смущенно шум веселья,
И только слышалось вокруг:
«Смотри, монах!» «Да что здесь – келья?»
«Это же Старец!» «Как – сам, вдруг?!»
«Кто он такой, скажите, право, —
Я тут случайно приглашен!»
«Отец-утешитель Варнава!»
«И чем же утешает он?»
«Всем – и молитвой, и советом,
Как среди мира жить сего,
На жизненный вопрос – ответом.
Да разве перечесть всего?»
«Сам государь к нему недавно
В скит Гефсиманский приходил!
А уж народ туда подавно
Давно дорогу проторил!»
Все гости с радостью немалой
Взирали в трепете святом
На старца в рясе обветшалой,
С наперсным золотым крестом.
А тот – спеша, как обещался,
Покинуть вскоре этот зал,
Людей благословлял, прощался
И каждому совет давал.
Седой, уставший от дороги
И долгих многотрудных лет,
С трудом передвигал он ноги,
Хотя в глазах был бодрый свет.
Так он дошел до елки самой,
Теснимый множеством людей,
И оказался рядом с мамой,
А после мамы – перед ней.
Она была тогда «снежинкой»,
И батюшки Варнавы взгляд
С веселой, радостной лучинкой
Одобрил тот ее наряд.
Но тут же старец стал серьезным,
Как будто вдруг увидел то,
Что показалось ему грозным
И больше не видал никто.
Он поднял
