часто вкрапленными гадательными приписками вроде «к счастью», «к несчастью», «хулы не будет» и т. д. Но вряд ли можно согласиться с «бактрийским происхождением» книги, а заодно и самих китайцев! Ведь не следует забывать, что эта теория зиждется на весьма шатком «доказательстве», на заявлении, что понятный термин бо-син (bak-sing), который значит сто (= много = все) родов – крестьяне – народ, истолкован как «люди рода bak», т. е. «бактрийцы». Уверовав в «бактрийцев», созданных на основании случайного созвучия не связанных семантически терминов, Лакупри выводит Книгу из Передней Азии и для этого укладывает ее в прокрустово ложе собственного произвола. Далее, предположим на мгновение, что это действительно словарь, если не бактрийско-китайский, то, во всяком случае, Х-китайский. Но и тогда «теория» Лакупри не выдерживает критики, ибо, как совершенно основательно замечает А. Форке, «зачем был нужен словарь, состоящий только из 64 знаков, и как в него попали бессвязные рассказы, Лакупри не указывает»[17]. Можно было бы, правда, предполагать, что перед нами лишь фрагмент. Однако и это предположение придется отбросить[18], если принять во внимание, что число гексаграмм, как число перестановок из двух элементов по шести, может равняться только 64. Следовательно, в 64 гексаграммах мы имеем внутренне законченное целое. Не ясно ли, что «теория» Лакупри рушится до основания?
Однако эта теория импонировала в свое время Леггу. Хотя он в общем и отвергал ее, но все же проявил к ней некоторый интерес, считая, что если бы она пролила некоторый свет на письменность Китая на основе открытий, сделанных в области мертвых языков Аккада и т. п., то ее не следовало бы отвергать; однако на той же странице[19] он ставит под решительное сомнение знание текста у автора этой «теории». Тем не менее Арлез через семь лет после появления в печати перевода Легга опять возвращается к «словарной теории» Лакупри. Он развивает ее, восхищаясь Лакупри (с. 6), отрицая аккадское происхождение «Книги Перемен» (с. 9), он усваивает взгляд на «Книгу Перемен» как на словарь настолько убежденно, что строит на этом всю свою технику перевода (с. 11–12): «Первый „Ицзин“ был создан и состоял из 64 отделов или глав, каждая из которых имела своим объектом одну идею, одно слово (курсив наш. – Ю. Щ.), выраженное гексаграммой и знаком [китайского] языка. Это слово сопровождалось общим объяснением и моральными рассуждениями. К ним прибавили другие объяснения деталей, примеры, цитаты, показывая случаи применения слова, иногда целый отрывок, маленькое стихотворение»[20]. Замечательно, что эта точка зрения была усвоена Конради, несмотря на то что, критикуя Лакупри, он сам же высказывается против словарной теории. По мнению Арлеза, впоследствии «Книга Перемен» обросла целым рядом афоризмов, в которых часто встречаются крупицы подлинной мудрости. Правда, как основательно замечает А. Форке, «благодаря своему несколько тенденциозному переводу с сильным привлечением комментариев,
См.:
Yih-King-Studien von August Conrady. S. 413.
См.:
