краской, парты были новыми. И вообще начиналась новая жизнь. Требовалось уточнить расписание и разные мелочи, тут и назрел первый конфликт, в котором Борька сыграл решающую роль.Дело касалось внешнего вида. Поскольку в стране провозглашена Перестройка, взят курс на реформы, ученики надеялись, что униформу отменят. Ладно бы, начальные классы, но старшеклассникам ходить в одинаковых темно-синих костюмах с блестящими пуговицами и галстуками на резинках, унизительно, особенно надеялись девочки. Раньше терпели, но теперь-то? Все знали, что в городе школьная форма отменена, а деревня чем хуже. На собрание все пришли во взрослых костюмах, даром, что ли, покупали, неужели заставят носить форму. Очень не хотелось. И вот, классная руководительница закончила с расписанием, сразу встал злополучный вопрос. Наталья Ивановна, женщина интеллигентная, учительница русского языка и литературы, натолкнувшись на взрыв эмоций, растерялась. Только заикнулась, что придется ходить в форме, поднялся шум. Она пыталась объяснить, что это требование районо, ребята слушать не желали, смотрели на нее с агрессией. Возникшее отчуждение напугало, а что дальше будет? Выросли все за лето, сильно изменились, словно чужие стали, да и не дети уже, молодые люди, не справишься. Наталья Ивановна, собственно, была согласна с ребятами, лишний формализм мешает, сказала, что переговорит с завучем, и вышла из класса.
Вот за это Борька школу и не терпел: за показуху, требование одинаковости, общепринятого стандарта. Одна пионерия и комсомол чего стоили, фальшь, лицемерие. Как его ни уговаривали, он в показушные организации так и не вступил, хотя объяснить не мог, его бы не поняли, не хочу – и все тут. Вот и считался Борька грязным пятном на репутации класса. Все думали, что он выпендривается, и надо же, тут вдруг сами разом доросли. Едва Наталья Ивановна вышла, вскочили, загалдели.
– Мы что, из инкубатора, что ли?
– Не будем учиться, бойкот объявим!
– По телевизору говорили, форма на усмотрение педагогического коллектива.
– А ученики не коллектив?!
Больше всех горячился Костя Фоменко. Комсорг, а туда же. Вышел перед классом, поднял руку.
– Тихо! Предлагаю провести комсомольское собрание, немедленно. Вынесем решение, все подпишемся, тогда они отмахнуться не смогут, это официальная бумага, и в районо копию отправить можно.
– Правильно, Костя! Комсомол сила.
– Верно, мы не дети.
– Пусть попробуют что-нибудь сделать!
Борька только посмеивался про себя на задней парте. Ему приходилось с детства идти против всех коллективов, как ровесников, так и учительских педсоветов. Дверь распахнулась, и в класс, не глядя на ребят, а строго перед собой, кораблем зашла завуч, Агнесса Петровна. Следом за ней семенила Наталья Ивановна, сжимавшая в руках тетрадь с расписанием, вид у нее был виноватый. Гвалт смолк, все ученики, кроме Борьки, вскочили с мест, а его просто не было видно за спинами.
