была не очень, поэтому он передоверял фискальные функции вот этому вот доверенному лицу, Кольке Старову, ничем не примечательному прыщавому пареньку с единственной особенностью, запоминал он всё очень хорошо.
– Ноги на ширину плеч, – продолжил Фирсов, – руки вверх, вдохнули, руки в стороны.
Ну и так далее, обычная рутина… кстати, японцы переняли у нас эту обязательную гимнастику в полном объёме, у них там на любом заводе, хоть Тойота, хоть Сони, хоть Мицубиси, производственная гимнастика строго обязательна, дважды за смену. Да и по радио у них там каждое утро это дело передают. Про Китай, так и быть, не буду, там немного другое, но очень похожее. Так что кто хотел похмыкать и поехидничать над этим артефактом времён развитого социализма, то лучше не надо – похмыкайте над куар-кодами или обязательными тим-тренингами в большинстве современных контор.
Выполняю команды физрука, мне не трудно, слева от меня дружбан Гарин, а справа девочка Леночка из нашего класса, моя неразделённая любовь и симпатия, да. В ЛТО вообще-то сборная солянка из седьмых-девятых классов, многие отказались ехать полоть морковку в пользу работы на пришкольном участке. Я тоже поначалу хотел туда определиться, но всё решил выбор Лены – узнал, что она записалась в ЛТО, так и я за ней хвостом пошёл. Она меня, грубо говоря, не замечает, ну ещё бы – задрот задротом, чего с такого лузера взять, кроме анализов, да и те-то довольно сомнительные. Но я не падаю духом и считаю, что вода камень точит, а вдруг… но со вдругом пока что большие проблемы.
Наконец-то зарядка закончена, у нас есть полчаса примерно до завтрака, все уныло разбредаются в разные стороны, а я вместе с Гариным иду в свою палату номер шесть. На кормовой площадке (а может и носовой, кто там разберёт, где у этого дебаркадера нос, где корма) сидит, развалившись на перилах, Женька Бобиков, ещё один неформальный заправила всего нашего трудового и отдыхательного хозяйства. У него на меня имеется зуб со вчерашнего дня, отказался я его борозду пропалывать, так что сейчас он будет меня гнобить.
– Ты, х…й, – обрадовался он, – а ну лезь в корзинку!
Это у него любимый такой стиль обращения с теми, кто ниже его по социальной лестнице.
– В какую корзинку, Боб, ты совсем уже что ли, у нас и корзин-то никаких нету? – пробую отбиться я, но не тут-то было.
– Ты ещё и слепой что ли? – весело спрашивает Бобиков, – не видишь ничего совсем?
Тут меня слегка переклинивает, и я отвечаю уже то, что думаю:
– Чой-то не вижу, всё я вижу – х..я вижу, вот он на перилах сидит, а корзинки не, в упор не наблюдаю.
– Ты чё щас сказал, чмо? – отвечает Боб с некоторой заминкой, коя понадобилась для переваривания новой входной информации, – ты кого щас х..ем назвал?
– Боб, мне щас некогда, – дипломатично ухожу от конфликта я, – давай вечерком встретимся на этом вот месте, и я те всё поясню. И про х..й, и про корзинку, и про кто слепой, а кто зрячий.
– Зря ты так, – высказал мне
