площади, под ним, бледнеет и зеленеет…
– В системе Роттерн вышел из гиперпространства корабль класса “ударный крейсер”. Подаёт опознание как корабль Рода Лансер, – безэмоционально сообщил вычислитель Рода, имеющий, как понятно, высший приоритет по каналам связи Рода, в том числе и через волчий жезл.
– Я с тобой потом договорю, – сообщил Эмик, разводя пальцы и плюхая бургомистра в испорченный фонтан.
– Лансер? – озадаченно уточнил он уже в полёте к Юлу.
– Угу. Ни вражды, ни дружбы. Вообще с Ульверами не пересекались. Ну, кроме…
– Размножался? – деловито уточнил Эмик.
– Немного, – признал я. – Но там ровно и без претензий!
– Допустим, – хамил Бронзовый. – Но что им нужно?
– Будем разбираться, – заключил я, благо к Юлу мы почти долетели.
3. Посланные и послания
Долетели до Юла, собрались в тронном зале с девчонками. Эмику я связь наладил, о чем тут же пожалел:
– Гален с кем-то из этого Рода Лансер занимался размножением, – сходу пробасил бронзовый трепач. – И смазки, предохраняющей детали, подвергающиеся нагрузке трением, я ему ещё не подарил, – задумчиво продолжила эта скотина. – А они – расстроились, точно! – подвёл он итог своему жуткому монологу.
Супруги на меня после этого бронзового трёпа уставились ОЧЕНЬ вопросительно, аж пробирало. Из потолка тронного зала высунулась голова Серины и тоже стала на меня вопросительно (и с укором, чтоб её!) пыриться. Короче – бронзовая подстава удалась на славу! Я бы даже пнул Эпика, заразу такую, но он металлический, и ему пофиг, даже если по жопе. А мне больно будет. Я знаю, я проверял.
– Никаких вылетов из ангара и тренировок, минимум неделю, – по-дючьи проигнорировал я направленные на меня девичьи взгляды.
То есть понятно, что временно, да и не надолго. Всё же ссориться с девчонками я не хочу, да и взгляды после подобного откровения ну… в чём-то, немножечко, оправданные, нужно признать. Но бронзовому подставщику надо хоть какую-то кару устроить! Жуткую не получится, а то выйдет как в анекдоте про вдову центуриона Звёздного Легиона. Которая, согласно докладу какого-то вороватого чиновника сама себя выпорола и в карцер заточила.
Но хоть как-то донести до Эмика своё праведное неудовольствие надо.
– Жестокосердный и несправедливый Гален! – забурчал Эмик, изображая пострадавшего. – Я правду сказал!
– За неё и страдаешь, – просветил трепача я.
Бурчание Эмика было нечленораздельным, но отчётливо обиженным. Ну, поговорю после "наказательного срока", если сам не поймёт. А может, и раньше – чёрт знает, зачем эти Лансеры припёрлись, как бы не пришлось отдавать комаду: "Девчонки, по Инвиктусам!"
Тем не менее, несмотря на педагогический
