захотела упасть с обрыва? – закончил за него Гуров, который внимательно прислушивался к последним словам Егорова.
– Да, именно так, – подтвердил он. – Она слегка отвернулась от меня и начала падать. Если бы я был более проворным человеком, я, наверное, мог бы ее удержать… схватить за свитер… Ну почему я этого не сделал? Как бы я хотел вернуть ту минуту, как бы хотел оказаться проворней!
– А у вашей жены никогда не было намерения покончить с собой? – спросил Гуров. – Она не говорила о самоубийстве?
– Нет, никогда! – твердо отвечал миллионер. – На нее это совершенно не похоже. Юля очень ценила жизнь, любила ее. Самоубийство совсем не в ее характере.
– Я бы предложил еще раз сходить на то место на обрыве, где все это случилось, – сказал Гуров. – Конечно, сейчас уже темно, но можно взять мощный фонарь. У вас найдется достаточно сильный фонарь? И вы сможете пройти на это место, показать нам его?
– И фонарь найдется, и ходить я уже могу, – отвечал Егоров-старший. – Юра, посмотри в шкафу со снаряжением, там лежали несколько фонарей.
Спустя несколько минут группа людей вышла из дома и направилась к обрыву. Шли медленно – Егоров пока что не мог двигаться быстрее. Небо после дождя очистилось, молодой месяц стоял высоко, заливая тропинку и лес своим светом.
Постепенно тропинка подошла ближе к обрыву и пошла вдоль него. Слева серебрилась в лунном свете Волга, справа темнел лес. Вадим Егоров шел все медленнее, то и дело оглядываясь вокруг. А потом совсем остановился.
– Вот оно, это место, – сказал он. – Его легко узнать – видите вон тот дуб? Он здесь самый большой. Мы часто стояли здесь с Юлей, а потом шли обратно.
– Вы можете показать, где стояли вы, а где – ваша жена? – спросил Гуров.
– Да, конечно, – ответил хозяин усадьбы. – Вот тут стоял я, а вот здесь… нет, пожалуй, чуть левее – она.
– Встаньте туда, где вы стояли в тот момент, – попросил сыщик. – А я встану на место вашей жены. Вот так… Значит, она вам выговаривала за что-то, говорила все громче… Так было?
– Да, она словно накручивала себя, – согласился Егоров. – Так и раньше бывало, я давно заметил в Юле эту черту: она была готова повторять какие-то обвинения, не слушать, что я ей возражаю. Она себя нарочно распаляла.
– Другими словами такое состояние называется «истерика», – заметил сыщик. – То есть ваша жена была склонна устраивать истерики по разным поводам?
– Ну не то чтобы она это специально устраивала… – промямлил Егоров. – Просто у нее был такой характер…
– Хорошо, вернемся в сегодняшний вечер. Итак, Юлия Аркадьевна себя распаляла, надвигалась при этом на вас. И вы в какой-то момент взмахнули рукой… Или вы не двигали руками?
– Как бы это точнее сказать? Наверное, я поднял руки – но не чтобы оттолкнуть ее, ни в коем случае, а скорее чтобы загородиться
