перо. Состоялось торжественное отвинчивание крышки чернильницы, обмакивание. Я перенес перо с набрякшей каплей на бумагу. За три нырка перо вывело:
Не скоро к мысли я пришел,
Что память есть сундук страданья,
И терпкие воспоминанья –
Одно из самых страшных зол…
Я полюбовался на итог, закрыл блокнот. Почувствовал, что плечи как-то пересохли. Не спалить бы – подумал, и сразу же забыл, потому что подул остужающий ветер. Внизу под скалою промчался громкий мотоцикл, похожий на кашляющую пулеметную очередь. Я глянул на часы – начало одиннадцатого. Засиделся.
Еще на скале я заменил джинсы шортами – они были долгие, точно семейные трусы. Я их чуть подоткнул – так бабы у реки подбирают юбки, когда полощут белье, – хотел, чтобы ноги тоже загорали…
Минут через двадцать показалась развилка. Судакская трасса утекала дальше по серпантину. Я свернул на дорогу, ведущую к Солнечной Долине – вспомнились слова водителя о местном магазинчике. Пряная добавка к вермишели разворошила жажду, я несколько раз основательно приложился к фляге и понял, что воды в ней осталось меньше половины. Мне пришла на ум идея пополнить питьевые запасы вином.
Распаренный асфальт был густо, словно панировкой, присыпан гравием. Травы нагрелись и благоухали народной медициной, горькими лечебными ароматами. Стрекотали на печатных машинках кузнечики. Невиданные крупные стрекозы сверкали слюдяными крыльями, драгоценными глазастыми головами. Я сшиб рукой медленную бронзовку. Подобрал упавшего жука, он был как маленький слиток.
Подкравшийся ветер точно окатил теплом из ведра. Я огляделся: меня окружал жаркий и очень солнечный мир. На часах без малого одиннадцать. Это ж когда я дойду до Судака?..
Я в который раз почувствовал плечи. Надавил кожу пальцем – покрасневшая, она откликнулась пятнами, будто изнутри проступило сырое тесто. Похоже, что подгорел… Набросил на спину футболку.
Бог с ним, с молодым вином, с коллекционным «Черным Доктором». На полпути к Долине свернул на грунтовую дорогу. Возвращаться к трассе было лень. Я решил идти параллельно ей через холмы. Представлял, что походным шагом за полтора часа доберусь до цели. Мне же говорили – всего пятнадцать километров, а десяток я, наверное, прошел…
Она была белой, дорога, словно в каждую колею насыпали мел. Степь играла червонными волнами, вдруг под порывом ветра точно перевалилась на другой бок и сделалась цвета зеленой меди – потемнела, как от грозовых туч.
Среди диких злаков виднелись фиолетовые рожки шалфея, я сорвал один цветок, растер в ладонях, он оглушительно запах. Пискнула полевая птица. Сознание помутилось и снесло второе четверостишие. Я торопливо полез в рюкзак за чернильницей и пером. Пала с опущенных плеч футболка:
Перепела кричат, что близок
Июля яблочный огрызок,
А вязкий
