каркнув, полетела в сторону леса. Вспомнилось, что у берега была лодка. Правда, тётка наказывала не соваться близко к реке, но, я, же не полезу в воду! Мало ли какие омуты в этой глухомани?
Я вышел за ограду и, опираясь на палочку, спустился по тропинке к реке. В лодке, на деревянной скамье, сгорбившись, сидел старик. Древний, весь какой-то замшелый, с косматой неряшливой бородой и драном треухе на лохматой голове, он, не отрываясь, смотрел на ленивое течение, плавно колыхающее широкие разлапистые листья кувшинок и, кажется, разговаривал сам с собой. Рядом стояла корзинка, доверху наполненная яркими, словно только с картинки, красными, в белых точках, мухоморами.
– Дедушка! – окликнул его я. – А, ты, чего тут?
– Я-то? – повернул голову старик. – Да, вот, сижу тут, отдыхаю.
– Меня Матвеем зовут.
– Матвей? Хорошее имя. Тёплое. А ты меня Дедом зови. Так, все меня кличут.
– Вы из деревни пришли?
– Нет, что ты! Я деревню не люблю. Там люди. Я, тут, неподалёку живу.
– А, зачем вам мухоморов столько? Их же кушать нельзя.
– Нельзя. Только, мне можно. Я люблю мухоморчики. А ты, откуда тут, такой красивый?
– Меня тётка привезла. Вот, покалечился в аварии. Говорит, что вылечит.
– Зоя, что ли?
– Она.
– Она вылечит. Не знал, что у неё родные есть, – дед повёл носом и хитро улыбнулся в бороду. – Иди, Матвей, в дом. Сейчас, тебя Зоя звать к столу будет.
– А вы, откуда, знаете?
– Уж, знаю. Иди.
Я повернулся к дому и, действительно, увидел тётку, только вышедшую на крыльцо.
– Пошли кушать! – крикнула она. – Как раз, картоха поспела.
Идти вверх было труднее, чем вниз. Тяжело опираясь на трость, я поднялся по тропинке и зашёл в дом. Кушать хотелось, а умопомрачительный запах из чугунка манил и заставлял что-то утробно урчать в животе.
– Ты, чего к речке ходил? – ворчала Марья, выкладывая на тарелку три янтарные, исходящие паром картофелины, присыпанные мелко нарезанным укропом. – Я, же, сказала тебе, что туда нельзя.
– Там дедушка в лодке сидел. Я с ним познакомился.
– Что за дедушка? – насторожилась тётка.
– Обычный, старый. У него, ещё, корзина, полная мухоморов была.
– Дед заходил, значит? И, чего он в людскую личину рядился? Что ему понадобилось?
– Не знаю, – развёл руками Вася.
– Это я не тебе. Ты, ешь, давай. Вон, масличко клади. Своё, домашнее. Огурчики, вот. Сальце. А на меня внимания не обращай. Это, я сама с собой. Постоянно одна, вот и появилась такая привычка.
Кушать хотелось, поэтому, было, как-то, не до разговоров. Я, по примеру тётки, осторожно взял в руку обжигающе горячую рассыпчатую картофелину, посыпал её солью, вилкой положил сверху, моментально потёкший, кусочек масла и откусил. Вкуснотища! Дома я, такого, даже, не пробовал.
– Ты
