так, ведь вы сегодня соединяетесь с другой.
– Но оттого, что вы меня не любите.
– А если б я полюбила вас, мне через час пришлось бы умереть.
– Умереть? Что это значит? И почему через час, и от какой причины?
– От ревности… Через час королева Наваррская отпустит своих придворных дам, а ваше величество – своих придворных кавалеров.
– Послушайте, милочка моя, вас в самом деле так удручает эта мысль?
– Этого я не говорила. А сказала – если б я любила вас, то эта мысль удручала бы меня ужасно.
– Хорошо! – воскликнул Генрих, обрадованный ее первым признанием в любви. – Ну, а если сегодня вечером король Наваррский не отпустит своих придворных кавалеров?
– Сир, – промолвила мадам де Сов, глядя на короля с изумлением, на этот раз совершенно непритворным, – вы говорите о том, что невозможно, а главное – чему нельзя поверить.
– Как нужно поступить, чтобы вы поверили?
– Доказать делом, а вы не можете мне дать такого доказательства.
– Отлично, мадам, отлично! Клянусь святым Генрихом! Я дам вам это доказательство! – воскликнул Генрих, обжигая молодую женщину горящим взглядом пламенной любви.
– О ваше величество! – тихо произнесла баронесса, опуская глаза. – Я… я не понимаю… Нет, нет! Нельзя бежать от счастья, которое вас ждет.
– Моя прелесть, в этом зале – четыре Генриха: Генрих Французский, Генрих Конде, Генрих Гиз, но только один Генрих Наваррский.
– И что же?
– А вот что: если Генрих Наваррский всю ночь проведет у вас?..
– Всю ночь?..
– Да. Убедит ли это вас, что у другой он не был?
– Ах, сир, если вы сделаете так!.. – воскликнула на этот раз мадам де Сов.
– Так и сделаю, честное слово дворянина!
Мадам де Сов подняла на короля глаза, полные страстных обещаний, улыбнулась ему такой улыбкой, что сердце Генриха забилось от радости и упоения.
– Посмотрим, – продолжал Генрих, – что вы скажете тогда?
– О, тогда, ваше величество, тогда скажу, что я действительно любима вами.
– Святая пятница! Вы это скажете, потому что так оно и есть.
– Но как же это сделать?
– Ах, боже мой! Неужели, баронесса, у вас нет какой-нибудь камеристки, горничной, служанки, на которую вы могли бы положиться?
– О да! У меня есть моя Дариола, которая так предана мне, что даст себя изрезать на куски ради меня: настоящее сокровище.
– Скажите этой девице, баронесса, что я ее озолочу, как только, согласно предсказанию астрологов, стану королем Франции.
Шарлотта улыбнулась, потому что в это время установилось невыгодное мнение о гасконских обещаниях Беарнца.
– Ну хорошо! Чего же вы хотите от Дариолы?
– Того, что ей не стоит ничего, а для меня – все.
– А именно?
– Ведь ваши
