дяди в деревне был большой, двухэтажный, с пятью комнатами на каждом этаже. Абид любил ездить к ним в деревню и оставаться в этом огромном и просторном доме. На Симу он раньше никогда не обращал внимания. Двоюродная сестра была на два года старше его, чуть пухленькая и шумливая. Когда она приезжала к ним, поднимала всем дух и своим присутствием создавала веселую атмосферу, которая была чуждой их семье.
Как-то однажды, когда не прошло еще и двух недель после ее последнего визита, Сима вновь с шумом вошла к ним и, смеясь и плача одновременно, показала свои поцарапанные колени. Абид, сидя за покинутым уже всеми столом, обедал, черпая ложкой суп из глубокой тарелки и откусывая от куска круглого белого тандырного[2] хлеба, испеченного матерью.
– Ай, ай… как болит! Я упала, поранилась, какой ужас… Быстро помогите мне, намажьте йодом коленки… Черт бы побрал эту собаку: она перешла мне дорогу и напугала меня так, что я упала от страха…
Абид, перестав есть, в недоумении смотрел на родственницу, не зная, что делать и как помочь ей.
– Что ты смотришь, позови хотя бы кого-нибудь из домашних, сам ты, я знаю, вряд ли можешь помочь… – выплеснула она жалобным и плаксивым голосом.
Быстро спустившись по невысокой, но крутой лестнице во двор, он начал искать мать, которую нашел на другом конце двора, когда та, согнув спину, выходила из небольшого курятника.
– Черт побери, так мало яиц несут куры! Что ж, отдам всех под нож, раз не хотят, – говорила она сама себе.
– Мама, Сима к нам пришла, она ранена, ее рана кровоточит! – сказал он на одном дыхании взволнованно.
– Как это ранена?.. Что с ней случилось, что ты несешь опять невнятное?
Не дождавшись его ответа, она быстро, насколько ей позволяли крупное тело и опухшие ноги, побежала к племяннице.
– Что, доченька, милая, что, родная, с тобой?! Покажи-ка тете, покажи!..
Когда она, добравшись до ее чуть опухшего колена, нажала на него пальцами, Сима громко закричала:
– Ой, больно!.. Тетя, осторожно… умоляю, ой, не могу!..
– А я думала, что же с ней такое случилось… Ты, как всегда, любишь поднять шум из-за каждой мелочи, а Абид тоже не может ничего, как следует, объяснить – легкая царапина и все. Сейчас сама йодом помажу, мазь положу и бинтом перевяжу, так что и к доктору не надо будет идти. И слезы, доченька, вытирай и перестань плакать.
Пока мать ходила за всем этим, Сима постепенно успокоилась и вытерла слезы, но не переставала ныть. Абид, у которого суп остался недоеденным, опять, стоя перед ней, не знал, что делать и не мог найти слов для ее утешения. Она, будто понимая его нелегкое положение, сказала с некоторой шаловливостью:
– Ладно, иди ешь свой обед, все равно от тебя мало будет помощи.
Сказав это, она хитро улыбнулась, от чего озарилось ее казавшееся до этого кислым лицо. Но, увидев тетю с маленьким флаконом
Тандыр – глиняная кувшинообразная печь, обычно устанавливается в земле, есть и наземные. Широко распространен в странах Передней и Центральной Азии с древних времен.
