как кроты, – сказал Лука, заимствуя свое безошибочное сравнение от трупов, пригвожденных к стене конюшни.
– О, любезный Лука! – сказала Магги жалобным голосом, и крупные слезы катились по ее щекам: – Том поручил мне смотреть за ними, а я и позабыла! Что мне делать?
– Видите, мисс, жили они далеко, в том сарае, и ходить за ними было некому. Я полагаю, мистер Том велел Гари кормить их; а на Гари полагаться нельзя – такая это тварь. Помнит он только про свое брюхо – хоть бы резь-то приключилась у него.
– Ах, Лука! Том мне заказал, чтоб я каждый день помнила про кроликов; да как же я-то могла, когда, знаете, они мне и в голову не приходили? Он будет так сердиться на меня и жалеть своих кроликов; и мне их жаль. О! что мне делать?
– Не печальтесь, мисс, – сказал Лука, утешая ее: – эти вислоухие кролики, глупые твари, пожалуй, они околели бы, если б их и кормили. Тварь не на воле никогда не Благоденствует; да и Бог всемогущий не любит их. Создал он кроликов так, чтоб уши у них лежали назад; а ведь это наперекор ему, если они висят как у борзой собаки. Это наука мистеру Тому, чтоб не покупал он в другой раз таких тварей. Не печальтесь, мисс. Пойдемте-ка со мною домой, к жене? Я ухожу сейчас.
Это приглашение было приятным развлечением для Магги, среди ее печали; слезы ее унялись, когда она бежала возле Луки, к его опрятному домику, стоявшему между яблонями и грушами, у самой речки. Мистрис Могс, жена Луки, была очень приятным знакомством. Ее радушие обильно выражалось в виде патоки с хлебом и, кроме того, она обладала различными художественными произведениями. Магги, действительно, забыла про свое горе, стоя на стуле и рассматривая замечательный ряд картин, изображавших блудного сына в костюме сэра Чарльза Грандисона; только блудный сын, как и должно было ожидать от его худой нравственности, не имел достаточно вкуса и твердости, чтоб обойтись без парика, подобно этому совершенному герою. Но мертвые кролики оставили у ней на уме тяжелое впечатление, и она чувствовала особенное сожаление к судьбе этого слабого юноши, именно глядя на картинку, где он стоял прислонившись к дереву, с бессмысленным выражением на лице, расстегнутыми панталонами и в парике, съехавшем на сторону, между тем, как свиньи, очевидно, иностранной породы, казалось, еще оскорбляли его, весело пожирая желуди.
– Я очень рада, что отец его принял к себе, а вы рады, Лука? – сказала она. – Вы знаете, он раскаялся и не станет опять делать ничего худого.
– Эх, мисс! – сказал Лука: – не будет из него добра, что ни делай с ним отец.
Это была печальная мысль для Магги, и она очень жалела, что последующая история этого юноши осталась недосказанною.
ГЛАВА V
Том является домой
Том должен был приехать рано в полдень; и здесь еще было другое сердце, кроме Магги, которое, когда уже становилось довольно поздно, также с трепетом прислушивалось к стуку колес ожидаемого кабриолета. Мистрис Теливер имела одну страсть – любовь к своему сыну. Наконец, раздался
