Это «решение», конечно, не следует понимать как так называемую смену направления, оно могло означать лишь то, что я осознал существование еще одной стороны моей натуры, помимо естественнонаучной, которая до сих пор развивалась лишь фрагментарно и в угоду первой. Но если я хотел «стать философом», то я хотел сделать это полностью, а не дилетантски, и поэтому сначала я вознамерился создать большие, похожие на учебники, представления о естественных науках. Я начал с тщательного и систематического изучения основных учебников, таких как «Логика» Зигварта и Лотце, «Психология» Хёфлера и Вундта, «История философии» Виндельбанда и Убервега-Хайнце. Разумеется, это сопровождалось расширением моих знаний об оригинальных классических работах.
В г. В 1905 году также появились первые заметки по чистой логике и теории категорий, которая позже стала теорией порядка.
Чего я, собственно, хотел, иными словами: почему я должен был «стать философом», читателю, вероятно, уже стало ясно. Была ли вообще логически допустима моя теория автономии жизни? Ведь она противоречила обычным теориям причинности и категорий, особенно неокантианским.
Поэтому витализм нужно было обосновать логически, а это можно было сделать только на основе самой логики.
Если бы не внешние обстоятельства, я бы, наверное, сразу после завершения собственно философских занятий перешел к логическому изданию в более узком смысле. Но я думаю, что это событие, которое само по себе было очень приятным, было благом, потому что оно привело к временной отсрочке и, таким образом, к созреванию моих логических планов. Шотландский университет Абердина избрал меня лектором Гиффорда на 1907—1908 годы. В течение двух лет я должен был прочесть десять основных лекций; они должны были выйти в виде книги; я выбрал своей темой «Науку и философию организма» и потратил 1906—1908 годы на всестороннее изложение всей моей биотеоретической системы. Лишь теперь я подошел к проблеме «Энтелехия и материя» – (насколько вообще можно подойти к ней); теперь, к концу второго тома работы, я также сделал первую, пока еще фрагментарную попытку логического обоснования моего учения, которое я признавал необходимым. В «Гиффордских лекциях» я также впервые увидел и рассмотрел проблемы супраперсонального, возникшие на основе личного витализма, особенно так называемой философии истории. Гиффордские лекции появились в печати в 1908 году; в 1909 году я сам свободно «перевел» их на немецкий язык под названием «Философия органического» (Philosophie des Organischen). Если говорят, что эта работа написана мною наиболее легко и свободно, то это, вероятно, объясняется тем, что сначала я писал ее по-английски и, несмотря на плохое владение английским языком, естественно зависел от максимально возможной простоты выражения; таким образом, недостаток превратился в достоинство.
В 1907/08 годах я впервые стал университетским преподавателем, хотя и за границей и лишь на короткое время.
