уже отправили к Сэлу агентов, которые будут следить за его состоянием, и уже перевели Эвелин в специальный закрытый бокс для исследований, так что волноваться не о чем.
– Не о чем волноваться, – Дженис повторила слова Милы, как будто проверяя, не так ли лживо они звучат из её собственных уст, – это, по-твоему, не о чем волноваться?
– По крайней мере, тебе точно не о чем волноваться, – голос Милы резко стал стальным, – это не твоя забота, тебе предстоит работать с Диарой, – Мила указала в сторону медотсека и выжидающе посмотрела на дочь.
– Как её звали?
– Что? – Мила будто на секунду растерялась от вопроса Дженис, но тут же сориентировалась, – Арта. Её звали Арта. Она была ценным сотрудником нашей Максимы.
Из уст Милы слово «сотрудники» звучало почти как «ресурсы». Дженис это почувствовала и ей стало мерзко. «Для неё мы лишь полезный инструмент, который иногда ломается и тогда от него надо избавляться» – успела подумать девушка. Дженис, ничего и никого не рассматривая по пути, прошла до самой глубины медотсека, в то место, которое являлось чем-то вроде технического помещения, где было мало пространства, воздуха и света, но много труб, по которым раньше текла вода. А теперь эту воду надо туда «заправлять», греть и «запускать». Для заправки и запуска нужна была Диара. Она владела силой, которая позволяла управлять водой.
– Привет, Диара, – Дженис даже не посмотрела в сторону девушки, она как робот шла выполнять свою работу, чтобы погрузиться в свои мысли и обдумать всё случившееся. Но тут Дженис услышала тихий всхлип и резко повернулась в сторону Диары. Она бы в жизни не подумала, что у этой девчонки есть какие-то чувства. Надо сказать, она вообще ничего хорошего о той не думала, потому как Диара была дружна с Лирой несмотря на то, что была примерно возраста Дженис. А кто дружен с Лирой, тот для Дженис априори считался, как минимум, плохим человеком. Но Диара и вправду всегда была выскочкой, которую многие недолюбливали. Да и учитывая, что Дженис не первый раз работала с ней, она не помнила, чтобы они разговаривали. Диара даже не всегда отвечала на её приветствие.
– Эм, Диара?
Вместо ответа та закрыла лицо руками и громко, почти истерично заплакала. Её плач был неприятным, похожим на вой и стон одновременно. Дженис не знала, что ей делать. С одной стороны она не любила эту девушку, с другой, та ей ничего плохого, всё же, никогда не делала.
– Диара, что у тебя случилось? – Дженис сказала это громче и резче, чем хотела, о чём немного пожалела, – что-то болит? Чем-то помочь?
Диара убрала руки от лица, прекратила громогласные рыдания и посмотрела на Дженис с отчаянием.
– Арта. Она была моей…моей подругой, мы дружили. Она была такой хорошей.
Каждое слово давалось Диаре с трудом, она задыхалась от уже беззвучных рыданий и отчаяния. Дженис поняла, что первый раз в жизни видит её как человека, как отдельную личность, а не как «отросток» Лиры. Ей стало очень жаль девушку.
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
