имелась надпись, выполненная той же церковно-славянской вязью. Эта надпись была короче первой и указывала, по всей видимости, на человека, изготовившего ложку. «Мастер Усов» – вот что было написано на обороте.
Пока Приволов осматривал ложку, все стояли и молча ждали, что он скажет. Ждал и чумазый, плотно стиснув губы, стараясь не смотреть на кусок своего языка, лежащий на столе. Было видно, как не то от волнения, не то от кровотечения судорожно ходит кадык на его грязной и тощей шее.
– Так, значит, этой ложкой ты себе язык отхватил? – поднял казначей глаза на страдальца. Тот, прижав руки к груди, утвердительно закивал.
Глава 4
Терзания городского казначея
На улице Пехотного Капитана появился человек, в котором даже издали можно было признать городского казначея. Энергично размахивая руками, он с переходящей в спешку торопливостью шел по неровно вымощенному тротуару в сторону колокольни. Несмотря на погожий день и цветущие акации, господин Приволов был мрачен, а его вицмундир не по-весеннему застегнут на все пуговицы. Но не забота о спасении души владела им сейчас, он думал о спасении тела.
Казначей упрекал себя за то, что совершил, на его взгляд, непростительную ошибку: вместо того чтобы отнести в полицию отобранную у бездомного странную ложку, он принес ее домой и спрятал в чулане. Зачем? Он постоянно задавал себе этот вопрос, но ответить на него не мог.
И все бы ничего, но сегодня утром к нему в руки попал номер «Губернского патриота» двухнедельной давности. Кто-то, очевидно по ошибке, сунул эту газету в почтовый ящик. Приволов никогда не читал ее, находя несколько вольнодумной, а тут черт дернул. В том нет ничего удивительного, что городской казначей, пятидесяти лет от роду, вдовец, ведущий замкнутый, почти затворнический образ жизни, был не в курсе некоторых городских событий. Вернее, он знал, что с губернатором что-то там приключилось, но вот подробности этого происшествия прошли мимо Приволова. Ему было достаточно того, что его превосходительство жив и здоров. И вдруг ушат холодной воды на голову – «Губернский патриот», а в нем те самые подробности нападения на губернатора, о которых Приволов ничего не знал: ложка и, самое главное, фраза «Уступи место, самозванец!». Ледяной душ, совмещенный с ударом в солнечное сплетение, – вот что почувствовал городской казначей после прочтения «Патриота».
Сложив два и два, он понял, что невольно стал соучастником нападения: скрыл улику, и, по всей видимости, очень важную. В полицию нести ложку уже поздно, однако избавиться от нее нужно немедленно!
Приволов, подчиняясь скорее какому-то инстинкту, чем здравому смыслу, вначале сжег газету. Сделал это со всей тщательностью, на которую только был способен: скомкал, положил в печь, поджег, подождал, пока она полностью сгорит, после чего кочергой истолок пепел. Наивность этих действий несомненна, но так уж был устроен городской казначей. Работа с деньгами приучила его обращать внимание
