словно арфа,Отражая блеск небес.
Приступала горесть к торгу,
От тогдашней маеты.
Лес и я глядели долго,
В лоно камерной воды.
Романтизм и диссидентство,
Жизни жалкие куски,
Правды зыбкие коленца,
Государственность в любви.
Думы разные об этом,
Не дарили позитив.
Лишь сверкал тогда монетой,
Всей моей страны разрыв.
Лик земли блажен и кроток.
Неба вычурная даль.
Не хватало птичьих ноток,
Чтоб прогнать мою печаль.
Вот ветер ветками кивает
Вот ветер ветками кивает.
Тепло земли клубится ввысь.
Стезя моя теперь иная,
Как бы до завтра доплестись.
Сместились серые лохмотья,
Распотрошённых облаков.
Прозрачный лик воздушной плоти,
Сгуститься к вечеру готов.
Какая синь небесной дали!
И молчаливая печаль.
Вот звёзды сухо заблистали.
Ночь ткёт из тьмы лазурной ткань.
Луна полощет света блики,
В застойной озера воде.
Ночных пернатых слышно крики,
Бреду к посёлку в тишине.
Вот поперёк легла, поверхность мостовой
Вот поперёк легла, поверхность мостовой,
Асфальтною струёй зажата в поперечье.
Поток прошёл людей, и опустилась ночь,
А ты не можешь тень свою сдержать.
Месяц багряный повернул назад
И просит разрешение на полночь.
Но свет блистает в нём, как некий постулат,
А день несёт опять свои черты.
Огонь в воде горит и слышно рваный ритм,
На отблесках теней открытых нам законом.
Когда раскатный гром свернул за мной во двор,
То тень твоя на век не замерла!
Месяц багряный повернул назад
И просит разрешение на полночь.
Но свет блистает в нём, как некий постулат,
А день несёт опять свои черты.
Асфальт уже совсем, не дружит с мостовой.
Но ночь пока жива, отбрасывая тени.
Поток пропал людей, но не спустился день
И до сих пор кругом постыдный мрак.
Все люди в этом мире тленны
Все люди в этом мире тленны.
Придёт тому и мой черёд.
Со вздохом старой мельпомены,
Дух равноденствия замрёт.
Я в диалог вступлю с природой,
Войдя душой в её среду.
Томясь никчёмною свободой.
Предавшись божьему суду.
А дальше, может белый саван,
Поверх сколоченных досок.
Потом в земле российской гавань,
Где уж не важен бренный срок.
Век что угодно переменит:
Уйдёт в себя могильный холм,
Разъест гранит тихонько время
И тот рассыплется песком.
Над прахом вырастут деревья,
Продолжив жизни круговерть.
Ничуть
