четырнадцатилетней девчонки!
– Но это она написала?
Как ни пыталась она отворачиваться, Аппель сунул письмо ей под нос. Она недовольно зафыркала, но опустила глаза и кивнула.
– Это… все… – Голос ее сжимался, и она не говорила уже, а хрипела.
С минуту оба молчали. Мария глядела на пышные белые розы в серебряной вазе. Казалось, мыслями она витала в ином измерении. Аппель в отупении ждал ее реакции. Затем, как бы вспомнив, что хотела сделать, Мария медленно подошла к букету, вынула его из вазы и, шаркая, поплелась в курительную комнату (она, конечно, шла в курительную, не в столовую), и Аппель сообразил, что обязан ее остановить. Мария оказалась на удивление резвой и сильной. Она оттолкнула его руки и побежала, Аппель едва поспевал за ней. Мария влетела в курительную и, опять оттолкнув нагнавшего ее Аппеля, обрушила розы (38 штук) на ошеломленного Альберта, который ранее мирно читал книгу на диване. Тот ничего не понимал и оттого не мог сопротивляться. Бессвязно Мария кричала иностранные ругательства и била по ногам, рукам, по любому месту, которое казалось ей уязвимым.
– Вы с ума сошли! – завопил Аппель и сильно толкнул ее.
Мария врезалась в стену и рассыпала по полу мятые розы. Аппель настороженно ждал нового нападения, но Мария отвернулась и сжалась, словно это ей угрожала смертельная опасность. Наверное, она плакала.
– Что, что с тобой? – заикаясь, спросил ее Альберт.
Он, сильно потрепанный, совладал со страхом.
– Конечно, это какое-то недоразумение, – кашляя, сказал Аппель. – Пожалуйста, пожалуйста, успокойтесь… успокойтесь!
– Что произошло?
– Успокойтесь! Ничего не произошло, Берти!
– Как это – ничего?!
Мария ударилась лбом об стену. Мужчины оглянулись на то, но не решились вмешаться – со спины она казалась немного безумной.
– Что произошло?.. Хоть кто-то скажет мне или нет?!
– Какая чушь! – громко сказала Мария. – Какая это невыносимая чушь! Чушь! Чушь! Этого не может быть! Все чушь, все!
В курительную принесло ранний запах дождя. Аппель приблизился, отбросил занавеску и захлопнул окно. В пасмурной сизости он заметил женщину – то была Софи, жена Петера Кроля и местная ясновидящая. Она меланхолично махала обитателям дома, словно бы знала, что на нее смотрят и ждут ее.
1937
Мария была уверена: ее сестра поступила так из упрямства.
С Митей Колокольниковым Катя познакомилась весной. В минувшем феврале «Единая Империя» его выслала за сомнительные статьи (нужно полагать, с критикой режима), и в В. он приехал уже в качестве радиожурналиста. Мария понятия не имела, как устроена эта профессия, и объяснения Кати в данном вопросе ей нисколько не помогли.
Серьезный и невысокий, в костюме английского кроя, Митя пришел к их тете Жаннетт и спросил, нет ли у нее в знакомых секретарей и переводчиков. Тетя Жаннетт, которая ничего о нем не знала, обзвонила нескольких бывших генералов, бывших писателей и бывших журналистов.
