всплывёт знакомое лицо. Что ж поделать, город у нас молодой, только начал строиться, а ведь здесь не только комсомольские отряды трудятся. Первые поселенцы за колючей проволокой территории осваивали. Кто-то уехал потом, после окончания срока или по амнистии, а кто-то и остался. И не всегда с добрыми намерениями. Понимаете, о чём я? – Андрей внимательно посмотрел на неё и снова потёр лицо ладонями.
Конечно, она понимала. Медждугорск с момента своего рождения был буквально окружён лагерями и поселениями. Большинство были расформированы ещё в конце пятидесятых, но в тайге грибники и охотники часто натыкались на обрывки колючей проволоки, разрушенные огневые точки и безымянные кладбища с номерами на крестах. Людей с синими рисунками на руках и специфической манерой речи встретить можно было везде – в магазинах, клубах, за рулём грузовика или в забое шахты. Они не вызывали у местного населения страха или предубеждения, просто жили и работали, как все. Да, не обходилось без мелких краж или «гоп-стопа», случались и более серьёзные происшествия, однако, нападение на сотрудников правоохранительных органов – событие из ряда вон выходящее. Вот и приходится теперь милиции ломать голову, решая, кто осмелился бросить вызов судьбе и высшей мере – местное уголовное сообщество или залётные молодцы.
– Гастролёров искать – самое тухлое занятие, – поделился мужчина, – приехали, сделали своё дело, и ищи их потом на бескрайних просторах необъятной страны.
– Не согласна, – возразила Лена. – Я понимаю, когда гастролёры сберкассу обнесут, ювелирный магазин или продуктовый склад, но напасть на нотариуса… Смысл? Больших денег в конторе не бывает, драгоценностей тоже. Документы, печать? Кому могут быть интересны всякие справки? Это явно что-то личное и связано с кем-то из местных. Знать бы только что…
– Проверяем сейчас всех, кто побывал на приёме у Руденко за последние полгода, может быть, там что-нибудь обнаружится.
Лена вернулась в рабочий кабинет нотариуса Кошечкина только к трём часам дня. Зойки на месте не было, сам Виленор Иванович не высказал никакого недовольства по поводу долгого отсутствия своей второй практикантки, тем более, что оправдательный документ в виде отмеченной следователем повестки она предоставила.
У девушки сильно болела голова. Душное прокуренное помещение здоровья не добавляло, Лена считала минуты, когда можно будет выйти на свежий воздух и добежать до ближайшей аптеки. В глазах до сих пор рябило от просмотренных фотографий. Она вглядывалась в чёрно-белые лица, изо всех сил стараясь найти знакомые черты, но эти люди казались ей близнецами. Картотеку приходилось перебирать заново, поэтому было ощущение, что этих фотографий она пересмотрела несколько тысяч. И всё безрезультатно. Никого, хоть отдалённо напомнившего бы ей того длинного мужика, здесь не было.
– Вы хорошо себя чувствуете? – Виленор Иванович внимательно всмотрелся в бледное лицо своей практикантки.
– Честно говоря, не очень, – призналась она. – День выдался слишком тяжёлым.
– Ну вот что, идите-ка вы сегодня
