тебя раком не поставил!
Я дернула с крючка длинную мочалку, плотно сжала ноги и прикрыла грудь, как могла.
– Уходи.
– Временно покину твое гостеприимное пристанище, но вернусь.
Волков улыбнулся обаятельно и даже поклонился, как шут, махнув рукой несколько раз.
– Оревуар, мадемуазель!
Вали-вали – мысленно я посылала ему в спину проклятья.
Хотелось бы мне взять клюшку хоккейную и взбить ею омлетик из яиц Волкова или подпалить шкуру бесстыжую его же пистолетом-зажигалкой.
У-у-ух, как я его возненавидела!
До самого нутра, до последней клеточки тела.
Каждой порой, каждой клеточкой крови.
И множественные оргазмы уже не радовали.
Я ждала, пока затихнут шаги Волкова и клацнет замок, потом хотела встать и собраться, прийти в себя…
Ох, вот это утро! Никому такое не расскажешь даже, только переживать наедине с собой это бешеное секс-турне.
Но шаги Волкова замерли, а потом снова двинулись в сторону ванной комнаты. Он появился в дверном проеме и махнул рукой. В ней было зажато несколько моих блокнотов.
– Я возьму почитать кое-что из твоих мемуаров! – заявил он нагло. – Там как раз возраст поинтереснее, может быть, наткнусь на клубничку, а, Пирожочек?
– Ну-ну…
– Вернусь с прочитанным и проверю… – внезапно перестал улыбаться. – Выполнила ли ты мое домашнее задание.
Волей-неволей я навострила уши.
– Какое еще… задание… домашнее? – произнесла по словам раздельно.
– Написать обо мне! – ткнул себя пальцем в грудь, а потом показал на меня. – И о себе, разумеется. Хочу прочитать твои мысли, чувства. Все… Все, что ты ощущала во время нашего секса.
– Не хочу я о тебе писать! Не буду. Вспоминать такое насилие даже неприятно, не то что описывать.
– Не бузи, Пирожочек. И не вздумай писать, будто я тебя изнасиловал. Насилуемые не кончают, а ты текла, как сучечка, и умоляла меня тебя оттрахать! Как говорится, за что боролась, на то и напоролась.
Он двинул несколько раз бедрами и изобразил мои стоны.
Муда-а-ак!
О боже, как мне хотелось запустить в его рот… шайбой!
Сто лет клюшку в руках не держала, но сейчас была уверена, что не промахнулась бы!
– Короче, алаверды, Пирожочек. Дело за тобой. От меня не прячься. Из города не уезжай, – добавил строго. – Везде найду, из-под земли достану. Ферштейн?
– Яволь, – выдавила из себя.
– Вот и умничка!
Он двинулся немного странной походкой на выход, напевая одну из моих любимых песен.
Савелий горланил довольно:
А мне приснилась моя фея.
Она вела меня дорогой лишь к тебе, йе-а…
А я по берегу ласкаю тебя, грея,
Но лишь одной тобою только окрылён.
Ты мой вечный
