в вакууме, может быть непредсказуемым, Калинцев. Твой Ницше, между прочим, ещё одну умную вещь сказал, что если всё время смотреть в бездну, то бездна начнёт смотреть на тебя, из этой теории выходит, по-русски говоря, что шампанское пьёт тот, кто рискует…
– Люда, к чему… – попытался заговорить Калинцев.
– Что Люда, что Люда? – дала она ему договорить, на глазах у неё выступили слёзы. – Я семь этих горьких последних лет нищая. Ни-ща-я! А я не хочу ею быть. Не хочу! С какой стати я должна ею быть? Посмотри вокруг! Какие-то сопливые девчонки сплошь и рядом сидят за баранками не «Жигулей» и «Москвичей», а дорогих иномарок, смотрят с презрением на нас нынешних простолюдинов. Они, что лучше меня? Захожу в аптеку, на последние гроши купить копеечные лекарства, внуку растирание от простуды, валидол и корвалол маме. Впереди меня стоит девка расфуфыренная, берёт на несколько тысяч рублей витаминов, кремов, при этом лицо у неё надменное и презрительное, пожёвывает жвачку, вытаскивает из сумочки пачку денег с вызывающим видом. В универсаме, Калинцев, моя корзина с продуктами вызывает у кассирш недоумение, а на их лицах появляется брезгливое и скучающее выражение.
– Люда, Людочка, не надо! Прошу тебя, у тебя нервы расшатались, нельзя так… успокойся, успокойся, пожалуйста, родная, всё у нас ещё наладится, – смог вставить тихо Калинцев, у него нервно задёргалось веко.
– Бог даст – всё наладится, – добавил он ещё тише.
Последние его слова произвели неожиданный эффект, похожий на реакцию соды на уксус, ему показалось, что Людмила зашипела.
– Мармеладовская уверенность. Бог? Бог? Бог – не даст! – закричала она.
Лицо её безобразно исказилось, ему показалось, что глаза жены как-то необычно заискрили. Его охватывал ужас, такой он её никогда не видел, а она со странной ухмылкой продолжила:
– Верующим стал? В прошлом месяце часами Библию читал. Уж, не в Иеговисты ли записался? Они тут пачками ходят, охмуряют отчаявшихся граждан. Только вряд ли они примут тебя в свои праведные ряды, у тебя же нет ни квартиры, ни дорогой машины, ни денег. Они свою истину безвозмездно не дарят. Когда люди начинают надеяться на Бога, обращаются к нему, как последней инстанции, это означает, что они впадают в прострацию и опускают руки. Но Бог таких не любит! Ничего нам твой Бог уже не даст. Если ты немного подумаешь, ты увидишь, что он даёт тем, кто ворует, кто лжёт, грабит и убивает. Калинцев, ты не заметил, что он и наше всё другим отдал? Им ведь нужнее, он шустрым, наглым и бессовестным помогает. Или, может быть, всё это происходит от того, что Бог давно умер, как тот же Ницше сказал… может он и прав, сумасшедший немец, говорят, что безумные видеть могут то, чего обычные люди не просекают.
– Ну, что ты несёшь? Не надо богохульствовать! Пожалуйста, не надо! Окстись! Умер Ницше, а Бог по-прежнему жив, всегда жив, – побледнел Калинцев.
– Ха-ха, адвокат бога! А кто может мне запретить так думать и говорить? Я так думаю – и всё тут! Зачем мне Бог, который меня
