пристройка, но никто не смотрит с нее. Отсюда вон туда, перебежками. Ратибор, сможешь вскрыть замок? Не забыл еще? Добро. Рун, ты ждешь вот на этой стороне. Млад будет таскать мешки и перекидывать, вот тут или вот тут. Усек? Ты, Яролик, еще раз обратись к богам. Сделай все, чтобы завтра они были на нашей стороне. Если надо, возьми последнее из котомок, но завоюй их благодушие. Все за? Тогда делаем. И помните, никакой крови! Не хватало, чтобы за нами гончие бумаги были. Вовек не откупимся.
Глава 2
Петар неловко вылез из стога сена. Потянулся, глухо застонал, сделал несколько резких движений. Захрустели кости, щелкнули суставы. Прошлогодний сноп был весь покрыт снегом, из его норы разило прелой гнильцой, но это все же было лучше, чем получить палкой за сон на посту.
Он порылся немного в траве, нащупал дубинку. Вмерзший монолитный ком не хотел отдавать толстый плащ, лежанку Петара, но тот вырвал его и старательно отряхнул. Единственный скарб, что остался от прославленного отца, и так уже растерял всякий лоск, и теперь годился лишь на одеяло в убогой норе. Прослужит еще пару лет, подумалось ему. Пальцы нащупали новые дыры – видимо, часть плаща все же не пожелала возвращаться к хозяину. Петар пожал плечами и оглянулся на стремительно сереющие очертания господских полатей.
Вечер уж давно перевалил за половину, солнце догорало на западе. Он мельком глянул на тусклую полоску на противоположной стороне и побрел к воротам. Путь лежал через все поле, Петар часто оступался и падал на наледи, но продолжал упрямо пыхтеть. В голове вертелось неприятное ощущение грядущего горя, мысли занимали воспоминания о семье. Жену, как и детей, Петару содержать не посчастливилось, а родители давно уже улетели за птицами, померев от мирной старости. Дом однажды случайно сгорел, и Петару не осталось ничего, кроме ветхого плаща и советов с наказами. Его отец был прославленным воином, и сыну оставалось пойти по его стопам на службу к владыке. Но, не отмеченный ни одним из талантов предка, он так и остался дворовым охранником.
Впрочем, он не очень жалел о своей доле. Боги велели нести бремя с достоинством, без всякого сожаления, хотя и божественные заветы мало волновали Петара – как и все дети, рожденные вдали от сени милости богов, он лишь изредка смотрел на тонкую белесую полоску света, иногда угадывая в ней розовый цвет.
Начальник дозора, молодой сотник, уже издали вопил на опоздавшего увальня. Петар прибавил шагу, но стал чаще падать и обдирать руки. Кажется, все дворовые собрались у самых ворот. От света факелов чудилось, что весь двор полыхает.
Ночную тишину прервал резкий гогот толпы. Петар вновь упал, запыхавшийся, красный как рак, со сбитой шапкой. К самым ногам сотника. Кто-то свистнул, остальные дико заржали, тыча пальцами. Двое или трое тоже упали, но уже от хохота, прикрывая рассвирепевшие от хохота лица.
Петар не произнес ни слова. Лишь со свистом втянул воздух.
– Расходимся, – изрек он, когда смех наконец отгремел. – Все на старых местах. Петар,
