ину и горы. Именно так, вместе. И всё изменилось. Привычный мир перестал быть понятным и дружелюбным, потерял краски и запахи. Я больше не могла существовать в городских декорациях, казалось, лишь здесь, на Алтае, есть сила, способная вернуть меня к жизни.
Уже пять лет я считаю домом ферму „Горный ручей“. До ближайшей деревни – двадцать минут езды по плохой дороге, до города – десять часов. И эта удалённость дарит переменчивые ощущения. Иногда она баюкает в уютной колыбели, оберегая от угроз и опасностей внешнего мира, иногда кажется добровольным заточением. Но всё, что мне пришлось пережить, было не зря. Здесь я стала собой. Научилась понимать, чего хочу, радоваться мелочам, ценить по-настоящему важные вещи и любить – всем сердцем.
Страшно представить, что всего этого могло не случиться, не решись я однажды на спонтанную поездку в горы, не встреть Диму. Мы не были готовы к сильным чувствам, но судьба не спрашивает разрешения. До сих пор не верю, что нам удалось всё преодолеть! Дима – моя семья, мой дом, моя душа.
И даже когда его нет рядом – а это случается постоянно, ведь жизнь фермера проходит на пастбищах, в полях и овчарнях – я вижу его отражение повсюду: в мимике младшего сына, в суждениях старшего, в каждом уголке этого дома, который он построил собственными руками. Хочу прожить так до конца дней: ловить поцелуем его сонную улыбку по утрам, засыпать, чувствуя запах скошенной травы и дыма в его волосах… Мне больше ничего не нужно.
Я стала другой. Женой, матерью, хозяйкой. И пусть та жизнерадостная, наивная, мечущаяся девушка, которой я была когда-то, навсегда осталась в прошлом, я ни о чём не жалею».
Аня едва успела положить ручку на стол и закрыть тетрадь, как в комнату с криками ворвался трёхлетний мальчуган.
– Мама! Меня не взяли на рыбалку!
Слёзы хлынули из его глаз, горе исказило загорелое личико.
– Вы обязательно поедете на рыбалку, если не сегодня, то завтра. Я попрошу папу. Хорошо? Иди ко мне.
Аня сгребла сына и усадила на колени. Громкий стук заставил её вздрогнуть. Порыв ветра ворвался в спальню, распахнув настежь створки. Занавески полоснули по лицу. Тетрадь раскрылась и зашелестела страницами. Приподнявшись на стуле, Аня одной рукой захлопнула окно, а второй продолжала прижимать к себе зарёванного ребёнка.
Из-за горы надвигалась гроза.
Сон
Она не видела лица, только руки – загорелые, покрытые тёмными волосками предплечья, тонкие запястья и длинные ловкие пальцы – руки аристократа или пианиста, красивые настолько, что по телу моментально растеклось сладкое пьянящее вино. Незнакомец прикасался к её шее, плечам, груди, невесомые поглаживания распаляли, одурманивали. «Димы больше нет», – промелькнуло в захмелевшем мозгу, и она бросилась в объятия незнакомца, как в манящую пропасть.
Аня проснулась с гадким чувством, словно на самом деле совершила что-то непоправимо ужасное и стыдное. И тут же почувствовала крепкие объятия мужа.
– Тише, что тебе приснилось? Ты стонала. – Дима ослабил хватку.
– Не помню.
Встала с кровати и подошла к окну. Обычно оно оставалось приоткрытым даже на ночь, но не сегодня. В комнате было нечем дышать. Аня распахнула створки настежь. Запах дождя и ночная прохлада хлынули в лёгкие спасительным потоком. Тёмное бархатное небо, полная луна, посеребрённые очертания гор – мир вокруг неподвижно застыл, словно нигде ничего не происходило.
Дима подошёл сзади и обнял Аню.
– Всё хорошо?
Выразить словами то, что пришло во сне, было невозможно, поэтому она развернулась и уткнулась носом в его тёплую грудь. Он провёл руками по её волосам, спине. Через тонкую ткань ночнушки Аня почувствовала мозолистые ладони. Они возвращали к реальности, оживляли, обещали защиту. Глубокий вдох. Запах родного тела. Всё хорошо. Она дома, Дима рядом.
– Тебе скоро вставать, прости, что разбудила тебя.
– Теперь ты дрожишь. Пошли спать.
Вместо того чтобы послушаться, Аня вцепилась в него и прошептала:
– Ты мне нужен.
Он подхватил её и, придерживая за бёдра, отнес в постель. Сонливость слетела, уступив место желанию. Кожа к коже, губы к губам. С каждым прикосновением увиденные во сне образы таяли. Она чувствовала только его. Медленные движения были полны нежности и похожи на разговор без слов: я люблю тебя, я благодарна за то, что ты здесь.
Когда Дима заснул, она продолжила смотреть то на его силуэт, то на чёрный мир за окном, сожалея лишь о том, что нахлынувшее ощущение безопасности не продлится вечно.
Едва Аня окунулась в поверхностный сон, как зазвенел будильник. Иногда она, проводив Диму, возвращалась в постель, но сегодня поднялась,
