«После того как этот злонамеренный вымысел получил широкое распространение в войске, король (Ричард), чрезвычайно рассерженный этим, решил отомстить сходным образом. Итак, он спел кое-что и о них. Однако к собственному своему вымыслу он не приложил большого труда, располагая изобильнейшими сведениями…» Известны его пикировки в стихах (например, с изменившим ему Дофином Овернским), а также различные сетования в плену, например:
Моих английских и нормандских слуг,
Да и гасконских, я за то кляну,
Что я лишь самому себе и друг,
Который обретается в плену.
11
В оригинале несколько иначе – «коварный гасконец или анжуец». Это к вопросу о том, подчинялась ли Вильгельму сама Гасконь. Ведь Фолькон, на помощь которого уповает герцог, – это Фульк (Фолькет) V, сам граф Анжуйский. Кстати, дед английского короля Генриха II, мужа Элеоноры. Таким образом, в данной строке песни речь все же не о графствах и их властителях, а о враждебных соседях вообще.
12
Источники также именуют ее Перонеллой, Аэлитой и Алисой. Что интересно, происходя из старофранцузского языка, Perronelle дало в современном французском слово peronnelle – «глупая девушка», а в среднеанглийском – pernelle, перешедшее в ново-английское слово parnel – «распутница, любовница священника». Это не просто досужий лингвистический изыск, если учесть авантюру Петрониллы с сенешалем французского двора, приведшую к кровопролитиям и церковным дрязгам, о чем будет рассказано в соответствующем месте.
13
Так хронист именует Вильгельма IX, деда Элеоноры.
14
Плантагенет – личное прозвище графа Жоффруа, распространенное затем на династию английских королей, его отпрысков. Объясняется тем, что граф-щеголь любил носить в волосах ярко-желтый цветок дрока, planta genista. Другое толкование – что это не дрок, а подорожник, и Жоффруа украшал его листьями свой шлем на турнирах. Вроде как бы эту привычку от него перенял и его сын Генрих.
15
Иногда указывают 1130-й, но это неверно.
16
Надо отметить, что некоторые исследователи вообще сомневаются в существовании этого бедного рыцаря. Что ж, Элеонора была слишком яркой женщиной для своего времени, чтоб не породить целую серию легенд, как романтичных, так и ужасающих – вроде умения обращаться в змею и т. д. Что-то отметается сразу, как, например, легенда XIII в. о любовной связи Элеоноры с главным врагом крестоносцев, султаном Саладином. Что-то вызывает ожесточенные споры – вроде того, реально ли Элеонора стала любовницей своего дяди или же это злоязычие оппозиции и необоснованная ревность ее мужа, французского короля… Обо всем этом – см. позже в соответствующих местах.
