или силы врага. Занятый своими мыслями, он выслушивал все планы и бесстрастно обсуждал все их (потенциальные) преимущества, никогда не теряя самообладания. Даже тогда, когда мусульманская армия была почти разгромлена в великой битве на равнине Акры, когда даже войска центра обратились в бегство, побросав барабаны и знамена, он продолжал удерживать занятую позицию, хотя рядом с ним оставалась всего лишь горстка сторонников. Наконец ему удалось добраться до возвышенности, и там он собрал своих людей. Его упреки повергли их в такой стыд, что они вернулись вместе с ним, чтобы сражаться дальше. В конце концов победа досталась мусульманам, а враг потерял свыше семи тысяч убитыми, в том числе и пеших, и конных. Султан продолжал сражаться, но в конце концов, видя силу врага и слабость мусульман, он прислушался к предложениям своих противников и согласился на перемирие. Дело в том, что они очень устали и понесли большие потери, чем мы. Однако они ожидали прибытия подкрепления, тогда как нам не приходилось надеяться на него. Поэтому нам было выгодно заключить это перемирие. Это стало понятно, когда судьба явила то, что она приготовила для нас. В тот период султан очень часто болел, страдая от ужасной боли; однако, несмотря на это, он не покидал поле боя. Каждая армия видела костры армии противника; мы слышали звон их колоколов (накус), а они – наши призывы на молитву. Такое положение продолжалось в течение определенного времени, и все завершилось благополучно…
Все его мысли были поглощены тем, как проявить усердие на пути Аллаха; все помыслы были связаны с его воинами. Он выказывал всяческое почтение к тем, кто говорил об усердии на пути Аллаха и вдохновлял народ на это. Желание сражаться на пути Аллаха с иноземными захватчиками вынудило его расстаться с семьей, детьми, родиной, местом, где он жил, со всем, что у него было. Отказавшись от всех этих земных радостей, он довольствовался жизнью под сенью шатра, где сквозило из всех щелей. Однажды, когда он находился на равнине Акры, ночью подул очень сильный ветер, который обрушил на него шатер, и он бы неминуемо погиб, если бы при этом не находился в алькове».
Тут надо сказать, что не приходится сомневаться в личной храбрости Саладина. Но бросается в глаза, что ни один из источников, даже благоговейно настроенных к нему, не свидетельствует о том, что ему довелось когда-либо лично участвовать в рукопашных схватках и своей рукой убить или ранить кого-либо из врагов (собственноручное убийство взятого в плен Рено де Шатийона, разумеется, не в счет). Этим он принципиально отличался от своего главного противника среди крестоносцев, английского короля Ричарда Львиное Сердце, который лично убил десятки, если не сотни, врагов. Непосредственно в боях Саладин мог участвовать только в молодости, во время походов в Египет под началом своего дяди Ширкуха. Однако о такого рода фактах история умалчивает. Не исключено, что дядя берег племянника и не допускал его до непосредственных схваток с неприятелем. В последней войне с крестоносцами Саладин,
