ошибки природы не может быть такой гармонии с земным притяжением, – сказал кот. – Вы видели, как наша порода грациозно приземляется, падая практически с любой высоты.
– Тараканы приземляются ещё грациознее, – перебил его Аладдин. – Я вижу, что вы поладите. Тебе с парусами приходилось управляться?
– Я много раз наблюдал, – сказал кот. – И мечтаю попробовать сам. Под чутким руководством джинна. – Кот поднял хвост трубой.
– Не к добру это, – буркнул джинн из мешка. – Решай сам, хозяин.
Мягкий тёплый ветер с моря раздувает ему волосы. Дервиш чертит на песке замысловатые фигуры и, не завершив, стирает их ладонью. Я не знаю, великая госпожа, приедет ли она? Ее пути неисповедимы. Надо надеяться и ждать, я оставил просьбу о встрече в самом сокровенном месте из тех, где она бывает.
– Это – правда, – спрашивает мать, – что ей несколько тысяч лет?
– Чтобы знать доподлинно, нужно быть её ровесником, – улыбается дервиш. – Точно могу сказать, что это предание, в которое свято верят все местные племена. Что она – массагетская царица Томирис, отрубившая в битве голову великому персидскому царю Киру. Эту голову она возит в своей чёрной кибитке. Где она живет, как она живет, никто не знает. Она появляется внезапно и только тогда, когда сама захочет. Рассказывают, что она была последней говорившей перед смертью с Искендером Двурогим.
– Так она посланница смерти или предсказательница судьбы? – говорит мать.
– Как знать, как знать, великая госпожа, – дервиш проводит на песке длинную дугу. – Нам, смертным, не понять, где заканчивается путь и начинается судьба.
– В любом случае у меня к тебе просьба, дервиш, – говорит мать. – Пока строится корабль, держись рядом с верфью. Если нас настигнут до отплытия, спаси сына. Монголы, по какому-то их странному закону, не трогают дервишей.
– Я вижу черную точку на горизонте, – Фарух пристально вглядывается в барханы. – Она движется.
– Будьте мужественны, великая госпожа, – говорит дервиш, – принять будущее таким, каким оно будет.
Высокая, обитая тёмным войлоком, двухколесная кибитка останавливается перед ними. Фарух засматривается на лошадей: какие ладные, совсем не запыхавшиеся, будто только из стойла.
– Сначала женщина,– раздается голос из кибитки.
Мать забирается в кибитку и выходит оттуда спустя несколько минут с бледным поникшим лицом. «Что она тебе сказала, мама! – кричит Фарух. – Я убью её». Мать отрешенно смотрит на море. Фарух выхватывает кинжал, отталкивает дервиша и впрыгивает в кибитку.
В непроницаемой темноте еле светятся огоньки двух свечей. «Я убью тебя!» – Фарух бестолково размахивает кинжалом.
– Сядь! – у Томирис ледяной голос. – Я ответила твоей матери на её вопросы.
– Что ты ей сказала? – Фарух беспомощно вглядывается в темноту.
– Что она больше тебя никогда не увидит. Правда
