легко? – пожимает плечами. – Мне нужно, чтобы к завтрашнему дню там было чисто.– А Алина? Я сегодня работала за нее. Она не может помыть этот спортзал?
– Не может. Она заболела.
Упрямо поджав губы, опускаю взгляд в тарелку.
– Мне сказать Лютому, что ты отказываешься работать?
– Я помою. Скажи, куда идти и что делать.
– Доедай, и я тебе все покажу. – поднимается со стула. – Если хочешь дружеский совет, то мыть там лучше ночью, когда все лягут спать, иначе рискуешь… ну, ты поняла…
Через несколько минут мы с Дарьей спускаемся вниз по бетонным ступеням и оказываемся в цокольном этаже со стенами из белого кирпича.
– Вон туда… – показывает рукой за мое плечо, – туда не то, что ходить, даже смотреть нельзя!
– Что там?
– Ты плохо меня слышишь?! – шипит раздраженно. – Закрытая территория. Нельзя! Даже мне нельзя!..
Шагая рядом с ней в противоположную сторону, я все же оборачиваюсь и вижу длинный, гораздо длиннее, чем само здание, коридор, освещенный настенными светильниками.
– Вот здесь у них что-то типа тира. – рассказывает Дарья, когда мы проходим мимо металлических двустворчатых дверей. – Сюда тоже не ходи, не разрешают.
Проходим мимо и, свернув вправо, оказываемся у таких же дверей, как и в тире.
– Вот, – говорит она и, выдохнув, с усилием толкает плечом одну из дверей.
Внутрь мы не заходим, потому что там много мужчин. Рецепторы раздражает запах пота и спертый воздух.
– Поняла, куда идти? – тихо спрашивает Дарья.
– Да. А что там мыть?
– Снаряды, протереть маты. Помыть полы и… – указывает пальцем на створки, – эти двери.
– Хорошо.
– Раньше полуночи сюда не суйся. Завалят, опомниться не успеешь.
Разворачивается и идет назад, а у меня от ее, сказанных будничным тоном, слов по коже мороз.
– Даша!.. – догоняю ее. – Скажи, мужчина иногда здесь появляется. Высокий, дорого одетый, с наколками и с… толстой цепью на шее… На Лютого похож… Это его брат?..
– Адам?.. Да, старший. Они погодки. – понижает голос, с опаской оглядываясь. – Он тоже Лютый. И отец их Лютый был… У них фамилия Литовские, но называют их так не только поэтому.
– Чем они занимаются? – вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю подумать.
Дарья осекает меня взглядом, и я затыкаюсь.
В половину первого ночи, как она и советовала, вооружившись шваброй, тряпками и ведром, спускаюсь в цокольный этаж и прохожу в тренажерный зал.
Работы оказалось больше, чем я себе представляла, и самое сложное – очистить узкие, расположенные под самым потолком, окна. Их всего четыре, но, кажется, с момента постройки здания их ни разу никто не мыл. Затем очищаю снаряды и маты, коих здесь несметное количество. И, едва не валясь с ног от усталости, выметаю и мою полы.
К себе возвращаюсь в четвертом часу утра. Скинув шлепанцы, сразу встаю под душевую лейку, а когда выхожу из санузла, слышу неясные звуки.
Прижав
