она не выглядит слишком ранимой. Она похожа на тех доступных женщин, которые в том возрасте, когда другие девочки еще прыгают через скакалку, уже запрыгивают к кому-нибудь в постель. Ты же видишь результат. Беременность в шестнадцать лет!
– Внешность бывает обманчива. Я убежден, что этой девушке необходима самая мягкая постель, чтобы она могла свернуться в ней, как в коконе нежности и беззаботности.
– Ну вот видишь, ты сам говоришь о постели. Предупреждаю, она тебя ощиплет.
– Жизнь легка как перышко, когда дуновение, которое несет ее, исполнено любви и нежности, так что я охотно пожертвую несколькими перьями…
– Это кто сказал? – спросил Жером.
– Я.
– Ты? – насмешливо переспросил сын.
– До чего же ты бываешь несносен!
– Во всяком случае, она тебя вдохновляет. Уже кое-что. А если в Бретани у нас не заладится? Дом небольшой, нам придется сидеть друг у друга на голове.
– А если все будет хорошо? Если у нас получится жить душа в душу?
– Не очень представляю, что может получиться с совершенно незнакомой мне девицей, едва вышедшей из подросткового возраста – если она вообще из него вышла, – да к тому же обремененной мальчишкой, который мог бы быть ее младшим братом.
– Не навешивай на людей ярлыки. Если она бедна и рано стала матерью, это вовсе не значит, что она недоразвитая и неинтересная.
– Поговорим об этом, когда вернемся, – цинично заключил Жером.
– Вот именно. Кстати, она много читает. А ты? Как давно ты в последний раз раскрывал книгу?
– Позавчера. Толстую тяжелую книгу в красной обложке.
– Знаю, Видаля[2]. Я говорю про романы, очерки, что-то, чтобы отвлечься и раскрыться.
– Времени нет.
– Разумеется, есть. У тебя есть время. Ты его не используешь, вот и все. Потому что считаешь, что тебе не нужно ни отвлечься, ни открыться для мира.
– Мне нужна Ирэн.
– Ирэн мертва, – сухо ответил отец.
Жером умолк. И сейчас, спустя много месяцев после трагедии, эти два слова жестоко ранят. Отец произнес их ледяным тоном, и Жером знал почему. Он знал, что ему следует смириться с этим фактом, записать его на своем жестком диске, и жалостью тут не поможешь. Поль вел себя доброжелательно по отношению к нему. В первые дни после трагедии он часто обнимал сына, держал за руку на кладбище, когда все ушли, а Жером, слишком долго простоявший перед вырытой ямой, как будто постепенно погружался в мелкий гравий дорожки. Но вот уже несколько недель, как отец сменил тактику. Чрезмерное сочувствие действует на его сына как-то нездорово. Не лучше ли иногда прибегнуть к электрошоку, если это позволит ему взглянуть в лицо реальности?
Мертва…
Только отец осмеливался произнести «мертва».
Остальные предпочитали избегать ранящей жестокости этого слова. Они используют
Справочник лекарственных препаратов.
