Я очень люблю красивые галстуки и пиджаки, а еще иногда перед школой я пользуюсь отцовским лосьоном после бритья. Отец у меня врач по женским болезням. Из-за лосьона уже в первые месяцы в школе меня прозвали Женихом. Конечно, в классе, где стоит несвежий воздух и воняет пóтом, приятный запах обращает на себя внимание. В те дни, когда я не пользовался лосьоном, меня спрашивали: «Ну что, Жених, сегодня свадьбы не будет?» Но я-то не неженка какая-нибудь, как, видимо, решили некоторые. Однажды я здорово врезал одному шуту, который решил посмеяться надо мной. Мой скупой папаша не хочет платить за частную школу, поэтому я здесь.
Однажды мы с Мевлютом разговаривали на уроке и учительница по биологии Жирная Мелахат закричала: «Мевлют Караташ, ты слишком много болтаешь, ну-ка, марш за последнюю парту!»
– Ходжа[24], мы больше не будем мешать вам! – примирительно ответил я, защищая Мевлюта. Мне хорошо известно: Мелахат никогда не сошлет за последнюю парту такого, как я, мальчика из хорошей семьи.
Но вредная биологичка настояла на своем.
Мевлют не слишком горевал. Его и раньше выгоняли за последнюю парту, однако прилежание, наивное и детское выражение лица и неизменно поднятая рука всегда давали ему возможность вернуться обратно. Некоторые учителя, чтобы хоть как-то успокоить орущий класс, специально пересаживали учеников. В таких случаях Мевлют особенно преданно и просительно смотрел учителю прямо в глаза, и его усилия обычно увенчивались успехом: его пересаживали вперед, но затем удача вновь отворачивалась, и он снова попадал на заднюю парту.
В другой раз, когда Мелахат вновь вознамерилась отправить Мевлюта за последнюю парту, Дамат стал смело спорить: «Ходжа, пусть он сидит впереди; вообще-то, он очень любит ваш урок».
– Ты что, не видишь, что он длинный как жердь? – не унималась тиранша Мелахат. – Из-за него никому с задних рядов ничего не видно!
Так как Мевлют потерял целый год в деревне после окончания начальной школы, он был старше одноклассников. Возвращаясь за заднюю парту, он неизменно смущался, ведь у него в голове возникали странные фантазии: он только-только научился ублажать себя, и эта привычка странным образом соединялась у него в голове с дородным телом биологички. К тому же и однокашники с задних парт встречали его аплодисментами и кричали: «Мевлют идет в норку, Мевлют идет в норку!»
За последними партами обычно сидели хулиганы, лентяи, полные дурни, вечные второгодники, буяны-переростки и кандидаты на отчисление. Многие из этой публики вскоре находили работу и бросали школу, а кто-то, наоборот, не мог нигде найти себе места, кроме как в школе, и уныло взрослел на школьной скамье. В отличие от хулиганья, Мевлют воспринимал заднюю парту как наказание. И в своем убеждении он был прав. Учителя, и прежде всего учитель истории по кличке Рамзес (он и в самом деле был похож
