теперь расстроится. Какой ужас, руки бы оторвать тому вредителю! – вымолвила я грустным голосом, настроение работать не было никакого.
– Густав очень талантливый художник. Поднимался из грязи, его семья была не богатой, он верил, что кистью можно исправить всю черноту этого мира. Возможно, это слухи! – вернулась Альбина к своим обязанностям.
Никогда ещё не была такой зареванной, странно он не придумал мне никакого наказания. Сердце сжимается, когда ему плохо, и пусть я не виновата, обязательно с ним поговорю. Ворвалась в кабинет без спроса, он даже не поднял взгляд.
– Я готова лично извиниться перед девочкой, хотя не портила тот шедевр.
– Кто разрешил сюда врываться, неряшливое создание?
– Злитесь, но так заставьте батрачить на штрафных работах. Только не расстраивайтесь. Когда ваши глаза грустные, у меня душа выворачивается наизнанку, – высказала ему настолько откровенно, что сама едва не заплакала.
– Лжешь, вшивая дрянь. Обычная продажная шкура. Вопрос лишь в цене. Понравилось ублажать Мариячи?
– Я не делала ему минет.
– Убирайся, хитрая девка. В одном соглашусь любовь не продаётся. Но её не так просто отыскать, – не желал больше вести никаких переговоров.
***
Целый день меня игнорировал. А по дороге в парк аттракционов раздавал инструкции натурщицам. Художники уже дожидались на месте. И вот все поочередно вышли из Лимузина, оставив нас с Гарибальди наедине.
– Послушайте, я не портила ваш холст.
– Просто не попадайся мне на глаза.
– Увольте, раз так мешаю, -еще секунду и расплачусь, всему виной изверг из-за которого переживаю.
– С удовольствием… Ведь твоя чёрная душа не стоит и гроша. Мечтаю, чтобы одна неряшливая пигалица умерла! – сказал так грубо, будто вонзил кинжал в сердце.
Началась активная работа. Каждая из девушек позировала художникам на тех самых каруселях, про которые говорила Альбина. Чтобы не привлекать внимания, деспот разрешил им остаться в бикини. А мне приходилось, как собачонке на побегушках приносить чистые кисти, тряпки и много всего прочего. Внезапно, меня позвала Нина, та ещё злобная стерва.
– Густав приказал протереть тряпкой вон те качели. Живее или пожалеешь! – повела за собой, а я ни о чём не подозревая поспешила за ней. И когда мы пришли к нужному месту, другая девушка уже сидела на них.
– Что вы задумали? – вырывалась я, а злыдня Нина подвела ближе к качелям, в результате железяка очень сильно рассекла бровь. У меня фонтанирует кровь, и я не могу её остановить.
– Уходим, скорее! – покинули они место преступления, а я ощутила сильнейшее головокружение. Падаю на землю и смотрю в облака, если умру, кто позаботится о Марусе. В бреду расслышала громкий крик Гарибальди. Он бросился ко мне и склонился над телом.
– Скорую быстрее! Я вас всех раком
