style="font-size:15px;"> Но плоть слаба. И даже один поцелуй породил во мне целую бурю реакций, сдержать которые очень сложно.
Я думал, что прошел через ад, пока был без нее. Сегодня я понял, что мой ад только начинается.
Наш общий ад, в котором мы будем гореть до конца дней. Пока смерть не разлучит нас…
– 7 Ася -
Мы приезжаем в тот самый дом, куда Амиран привез меня после свадьбы. Я не тороплюсь проходить, будто все еще надеюсь, что смогу вернуться обратно, к себе, в свою привычную жизнь.
– Смелее, жена, – едко произносит Казаев. – Ты же здесь хозяйка.
Безусловно, раньше бы я непременно вздрогнула, втянула голову в плечи и стала судорожно искать, как задобрить мужа, как унять его раздражение.
Но не теперь. Лишь холодно смотрю в его сторону и молча иду к лестнице.
– Мне нужна отдельная комната, – требую, когда мы останавливаемся рядом с нашей спальней.
– Думаешь, я позволю тебе спать одной? – цедит Мир.
Я же демонстративно кладу ладони на живот и возвращаю его же ухмылку.
– Уверена.
Взгляд бывшего подергивается пеленой, между бровей залегает морщинка. Кажется, он едва сдерживается, а я продолжаю его провоцировать, поглаживая малыша, который начинает довольно ощутимо пинаться.
– Это временно, – отрывисто бросает он и разворачивается обратно к выходу. А я почти готова праздновать свою первую победу.
– Мне нужны мои вещи! – бросаю ему в спину. – Детские. Пусть их привезут.
– Ничего из того тряпья тебе не понадобится. Тебе купят все, что необходимо.
– Кто? Твоя любовница?
– А ты, я вижу, следила за моей личной жизнью, – довольно скалится Амиран.
– Это не требуется, если про нее трубят по телевидению.
Казаев перестает ухмыляться, стискивает зубы.
– Я повторяю – мне нужны мои детские вещи.
– Нет. Ничего из того, что тебе купил этот ублюдок, ты сюда не притащишь ! – рявкает этот бешеный и быстро уходит. А мне остается только бессильно злиться.
В спальне все осталось, как было. И тоскливые, болезненные воспоминания тут же накатывают на меня.
Мне горько, и, словно в поддержку, малыш снова начинает шевелиться, не давая окончательно раскиснуть.
Амиран постоянно твердит про какого-то любовника. Он уверен, что все понял и разобрался. И раз уж так убежден в моей измене, то зачем притащил сюда? Отыграться?
Тихий стук заставляет обернуться – на пороге комнаты стоит Фарида. Она приветливо улыбается, а когда ее взгляд скользит ниже, по моему животу, охает.
– Радость-то какая, – говорит, прижимая руки к груди. Подходит ближе, и я не сдерживаюсь, сама иду к ней навстречу.
Какой парадокс, чужая женщина – единственная, кто обрадовался нашему ребенку. Тогда как его отец кривится каждый раз при взгляде на мой живот.
– Худенькая такая, – начинает причитать
