и им надо отдохнуть.
– Да, но. Отдыхали бы у себя в деревнях, в имениях! Зачем непременно надо ехать в Петербург? Из-за этого все остальные оказываются в двусмысленном положении. Получается, что мы тоже на войне, хотя мы вовсе не на войне! Будь моя воля, я бы его не приглашала. К тому же, пригласив Мурина, я должна пригласить и остальных… таких. Моя гостиная будет похожа на полевой лазарет!
– Да, но, – напомнила графиня Ксения, – ты не можешь не пригласить Мурина, даже если его придется привезти в кресле и всего в бинтах.
Графиня Вера вообразила это и передернула плечами. А графиня Ксения милосердно напомнила, что и в страдании подруги есть смысл:
– У Мурина брат.
Ипполит Мурин был человеком, перед которым в Петербурге трепетали. В отличие от гусара-младшего – Матвея, Ипполит пошел по дипломатической линии и зашел так высоко, что голова кружилась у тех, кто следил за его карьерой. Он был любимцем государя, и никто точно не знал, чем именно он занимался – какие-то законы сочинял, что ли. Ему не было тридцати, орденов уже – как у старика. Все прочили его в канцлеры. По этой причине от Мурина-младшего было не отвертеться. Графиня Вера смирилась:
– Значит, ужин и вист. И надо предупредить всех потихоньку, чтобы при военных, которые приехали из действующей армии, они ни в коем случае не говорили по-французски. Боже мой… Значит, половина гостей вынуждена будет молчать как рыбы. Что за вечер предстоит!
– Дорогая, я восхищаюсь тобой, – отозвалась с кушетки графиня Ксения. – Ты жертвуешь собой во имя патриотического долга.
Графиня Вера послала подруге благодарный взгляд, отбросила перо, позвонила в колокольчик и велела явившемуся лакею разослать приглашения согласно списку гостей – и принести тотчас чай. А когда он удалился, сказала графине Ксении:
– Этот Мурин… Я его не понимаю. Что за охота выставлять напоказ свои увечья? Я чувствую себя так, будто он нас ими попрекает.
– Милочка, это неизбежно, поэтому думай о хорошем: Ипполит Мурин наверняка запомнит внимание, которое ты проявила к его армейскому братцу.
Братьев Муриных – Ипполита и Матвея – разделяли чуть не десять лет и разница во взглядах и опыте, но родственная любовь, душевная близость превозмогали всё. Едва получив записку от младшего, доставленную казачком Демутовой гостиницы, Ипполит Мурин лично испросил у государя выходной. Император был очарователен, как всегда: «Обнимите от моего имени раненого героя». Со свойственной ему чуткостью Ипполит не стал сразу же передавать брату этот привет. Он поспешил в Демутову гостиницу не за спорами, а в надежде убедить брата послушаться его совета.
– Будь я на твоем месте, я все же бы поехал в деревню.
Как Ипполит и ожидал, младший сразу насупился:
– А чем плоха гостиница?
Ипполит оглядел номер, в котором остановился Матвей. Пахло воском, которым натерли паркет, и слегка
