оставить?
Ничего не отвечая, он стянул шлёпанцы и надел ботинки, причём на этот раз сделал это с большим удовольствием. Ботинки были ему в пору и очень понравились – это было видно.
– Ладно, оставь себе пончо, если хочешь, – сдался я.
Всё равно он стал выглядеть намного лучше, чем раньше.
– А хозяин? – вдруг спросил Мозарт, окидывая взглядом мою поношенную одежду.
– Мне пока не до этого, – ответил я. – Но спасибо, что беспокоишься.
Мозарт всё больше вёл себя, как человек. Это одновременно радовало и порождало беспокойство.
До конца рабочего дня Хартог ещё пытался продать мне несколько кольчуг, затем – пару париков, чтобы скрыть красные дреды Мозарта, а после этого вытащил из закромов красивый кожаный колчан. Судя по размеру, он предназначался не для человека, а для морфи.
– Вообще-то он не продаётся, но для тебя я сделаю исключение, – многозначительно сказал Хартог.
– И продадите мне его по максимальной цене? – съязвил я тут же.
– Знаешь что, ЛасГален? – Старик вздохнул. – Если бы Мозарт не был таким хорошим парнем, то я б тебе этот колчан даже не предлагал. Но Мозарт заслуживает его. Дай мне за эту вещь всего один чек и забирай.
Хартог протянул мне колчан, ну а я уставился на него в недоумении.
– Один чек?
– Да, всего один чек. Потому что моя матушка завещала мне продать эту вещь только за один чек, а я уважаю её желание. Поверь, это хороший колчан, и другого такого ты не найдёшь.
– Мозарту нравится, – тут же отреагировал морфи.
Я подал Хартогу купюру в один чек, и старик сам надел на Мозарта колчан, перекинув ремень ему через плечо. Причем сделал это так бережно и с большой любовью, будто эта вещь что-то для него значит.
– Она кому-то принадлежала, господин Хартог? – спросил я.
Старик застегнул крепления на колчане и посмотрел на меня.
– Эта вещь принадлежала моей матушке. Она была коллекционером, и у неё был морфи. Всего один. Его звали Александр, и в нём была хорошая душа. Славный был парень. Это его колчан.
Он с грустью улыбнулся, хлопнул Мозарта по плечу и побрёл в подсобку.
Я посмотрел ему вслед и даже удивился тому, как в таком человеке, как Хартог, могло быть ещё что-то, кроме желания обогатиться.
Еле дождавшись конца рабочего дня, я решил быстро заскочить в соседнюю лавку, где продавали накопители. Хоть на косе Годфреда имелся свой накопитель на бессчетное число душ, я всё же решил, что мне пригодится и свой собственный.
Тот самый накопитель, который я уже присмотрел себе позавчера.
Он стоил две тысячи чеков. Очень дорого, но я не стал на этом экономить. Уже знакомая мне продавщица – неприветливая тётка в очках – снова озвучила мне цену и с удивлением уставилась на протянутые красно-зелёные купюры чеков. Ещё и зачем-то переспросила:
– Ты покупаешь?
– Ну
