и Макса, но по привычке сразу же прилипла с биноклем к окну. Привычка – страшное дело. Конечно, она теперь имела доступ к дому своего горячо любимого соседа, и теперь она могла наблюдать за соседом воочию, но привычка шпионить из своего дома была сильнее
– Честно говоря, даже не знаю, – сказала Анфиса Михайловна, – как нейтрализовать эту «Лебединую песню». У нас уже мало времени. Может быть, их просто закрыть в чулане или вообще не пустить в дом?
– Да нет, – отозвался Макс, – они в чулане будут шуметь, орать, привлекут внимание. Да и дверь в дом им откроют.
– А, может быть, тогда, пока не поздно, сломать им машину, чтобы они не смогли сдвинуться с места. Может быть, разобрать на части их автомобиль? Ты ведь разбираешься в автомобилях?
– Нет, слишком тяжеловесно. К тому же, они могут догадаться вызвать такси.
– Ты думаешь?
– Угу. Ну ладно. Значит, надо было заранее украсть у них все часы и перевести все стрелки назад. Часа на два, чтобы они опоздали.
– Да, это, кстати, неплохая идея. Я люблю воровать время, – по-философски произнес Максим.
– Успокойтесь, – влезла в их диалог стоящая у окна с биноклем Анна Васильевна. – Я им уже позвонила и сказала, чтобы не приезжали, – сказала она и мгновенно, как метеор, даже не успев поймать восхищенные взгляды Анфисы и Макса, убежала на работу, которая теперь была через дорогу.
***
Инесса, облаченная в серебристое вечернее платье, вернулась в дом с неохотой, а дома уже был готов для нее праздник. Столы ломились от яств и угощений, Анна Васильевна постаралась на славу. Всюду ходили официанты, по-доброму улыбаясь гостям, разнося им на подносах шампанское. Гости были воодушевлены и нарядны, и всюду мелькали вспышки от фотокамер. «Какой кошмар! – подумала по себя Инесса, потому что скучность и заурядность этого мероприятия была угрожающей». Она представила, как сейчас выползет на сцену эта «Лебединая песня», и все гости начнут снимать это на камеру. Инесса хотела заплакать, но натянуто улыбнулась, потому что к ней подошел Иван и взял ее под руку.
– Как ты прекрасно выглядишь! – сказал ей Иван. – А сейчас будет тебе мой сюрприз, – с волнением произнес он.
– Ну надо же, – скривила лицо Инесса.
Вдруг заиграла легкая классическая музыка, погас свет, и на освещенную всеми лампами сцену выбежали – нет, не лебеди, а две птички неопределенной породы и весьма странной наружности (что-то среднее между носорогом, горностаем не первой свежести и карликовым динозавром). Они стали развязно танцевать на сцене, не попадая в такт музыки. Иван побагровел и остолбенел. Вначале в зале, внимательно следящим за действом на сцене, настала гробовая тишина, потом гости стали шушукаться, а самые смелые включили телефоны и стали снимать на камеры, но не страусов, а Инессу. Инесса вначале молчала, потом улыбнулась и уже потом, когда птички стали выделывать немыслимые кульбиты, она стала смеяться от души. Зал взорвался
