оле брани и не присоединился к великому сражению, поспешит на зов. Появление новых воинов поднимет боевой дух перевертышей и перевесит чашу весов в сторону их победы.
Сознание Рэйары будто раздвоилось – она одновременно и наблюдала со стороны, паря в вышине, и полностью чувствовала свое тело, стоящее в первых рядах. Женщина осознавала себя, но была лишь зрителем, неспособным повлиять на разворачивающиеся пред глазами действа. Марионеткой, покрытой крепкой серой шкурой, вооруженной смертоносными лапами с острыми, призванными разрывать плоть недругов когтями, из пасти которой вырывалось прерывистое дыхание вперемешку с рычанием.
Тело было напряжено, оно предвкушало сражение и не желало отступать. Одно из десятков и сотен таких же. Воинство, состоящее из перевертышей самых разных видов – от трусоватых зайцев до грациозных оленей, от вертких куниц до неспособных вовремя остановиться буйволов, было готово стоять до конца. Это была их земля, их дом, их привычная жизнь, которые никто не имел права отнимать.
Истоптанное поле, на котором не виднелось ни травинки, покрытое лишь красно-бурой грязью, перемешивающейся с льющимися с неба потоками дождя, уже не раз впитывало кровь воюющих и было готово принять ее и в этот раз. Растянувшиеся нестройные ряды перевертышей казались лишь небольшим островком по сравнению со стоящей напротив вражеской армией, которая занимала значительную часть расползающегося под ногами поля боя. Вооруженные не только клинками и щитами, но и готовые использовать все магические ресурсы, дававшие им преимущество, противники дрожали, и их страх лишь придавал сил Рэйаре и ее союзникам. Воинственная, жестокая, видящая цель армия, несмотря на тесный строй, не была сплоченной. Каждый народ сражался сам за себя, он преследовал личную цель и не желал отдавать жизнь за соседа, в то время как перевертыши сделались единым целым.
Рэйара лишь бессильно наблюдала, как как волны противников схлестывались, подобно морским. Она видела среди наступающих врагов тех, кто давно стал ее новой семьей; видела, как они падают и слышала их предсмертные хрипы; наблюдала, как тот, кого женщина звала братом, тот, кого она знала долгие годы, занес меч, надеясь отрубить ей голову. Смертоносное серебро сверкнуло в послеполуденном солнце, а капли крови уже сраженных перевертышей, оставшиеся на острой грани, лишь подтвердили серьезность намерений. Женщина увидела, как ее собственное тело словно бы сжалось, напряглось перед прыжком, который должен был решить, кому благоволит удача…
Этот сон приходил уже не первый раз, словно призванный напоминать о происхождении Рэйары и заставлять сомневаться, вынуждать видеть, как могла бы обернуться жизнь, если бы женщину окружала стая, а не новая семья. Побуждая предполагать и бояться.
Рэйара не желала смотреть, как своими же руками расправляется с теми, кого зовет братьями, не желала когда-либо увидеть в их взглядах ненависть и ярость.
Друиды считали, что любой повторенный многократно сон является пророческим, но женщина была не согласна. Ее видения были не более, чем отражением борьбы, происходящей внутри нее. Сражения, но не между светом и тьмой, а между сущностями, двумя душами, неспособными примириться и жаждущими одержать полноценную победу.
Сон приходил всякий раз, когда до страшного дня оставалось совсем немного. Когда, перебарывая все остальное, пробуждалось и выходило на свет звериное начало. Когда прошлое и судьба становились ближе настоящего и избранного, желаемого и верного пути…
Глава I
Звенящая в ушах полнейшая тишина накрывала шатер и простиралась вокруг него.
Для тех, кто привык постоянно находиться в движении, куда-то идти, выполняя поручения, ночевать в лесу, подобная тишина – явление непривычное. Но только если рядом нет заклинателей.
Эйэ постарался на славу, и поляну, несмотря вчерашние громкие перепалки и горящий всю ночь костер, никто не обнаружил. Это позволило трем путешественником отложить на время ссоры и хорошенько выспаться. Редкое удовольствие.
Рэйара проснулась первой. Такое случалось нечасто, женщина любила поспать, особенно хорошо ей было вдали от городов, где чувство безопасности не покидало ее, и только в преддверии полнолуния она теряла покой. То, что она считала то даром, то проклятием, было с ней всю жизнь. Оно вносило изменения в любые планы, вынуждало напряженно вглядываться в небо и гадать, не пора ли в очередной раз сбегать подальше от новой семьи.
Во время полной луны женщина не могла отвечать сама за себя и, как на зло, прибавляла в силе. Только полным составом отряд путешественников был способен сдержать зверя, только совместными усилиями братья могли защитить друг друга и продержаться до восхода солнца. Когда все были в сборе, Рэйара не боялась. Последние десятки полных лун дела шли хорошо, но не в этот раз. семья разделилась, ушедшие в Мрачный лес обещали вернуться, но что-то пошло не так.
Не только Рэ, но и оба ее спутника чувствовали тревогу. Женщина боялась, она
