наблюдая
горькое время
две канцелярские кнопки
держащие напротив сердца единственную
общую фотографию
18
Москва из пипетки
капает слёзы в глаза
просит запрокинуть голову
ни в коем случае не опускать
иначе горячее раскалённое
упадёт на асфальт
прорастёт ясенем
обернётся садом
этот город не наш с тобой александра
александра
до сих пор не выучила улиц и переулков
но он заглядывает в окна утром
не свою ли песню я в нём найду?..
19
гладкие камешки во рту
ялюблютебяялюблютебяялюблю
перекатываются
тренируя речевой аппарат
оттачивая политическое красноречие
когда белый вечер
наступает на город
путая ветви
проводов трамваев
омывая мертвенным светом
лица идущих с завода без сил –
только и думаешь
как будешь отчётливо произносить
20
приносишь кому-то сердце
в окровавленных ладошках
говоришь вот не знаю что делать
бьётся никак не может устать
заводной игрушкой ходит по комнате
и хоть бы утихомирилось
хоть бы умерло
так ведь нет
сколько мне
ещё терпеть
его нелепые судороги всхлипы стоны
трепетание крыльев нездешней птицы
говоришь вот может
тебе
когда-нибудь
пригодится
21
в горькой бездомности
богооставленности
останавливаешься напротив
детского сада
в котором пустые турники и веранды
поляны подорожника
ветви рябин
и рябит
в глазах от непролитых слёз
и мерещится: всё же вернулись маленькие
загалдели защебетали запричитали
над мёртвой бабочкой
с пятницы пролежавшей на голубой скамейке
но разбежались не вспомнив ни отпевания
ни похорон –
где мой дом
где биение волн
о рёбра причала
когда не к кому возвращаться
когда не в чего превращаться
но ты вся из огня –
когда только один в младшей группе
безмолвствует не смеётся
Господи на скамейке под страшным июльским солнцем
не
