Хадсон, я знаю, что эти ожоги болят. Я предлагаю тебе помощь. И на сей раз не передумаю.
– Не бери в голову. – Он выпрямляется и засовывает руки в карманы, явно желая напустить на себя беззаботный вид. Это, вероятно, удалось бы ему лучше, если бы его не продолжала бить дрожь. – Я могу о себе позаботиться.
– А по-моему, если бы это было так, ты бы уже это сделал, – отвечаю я. – Так что не мог бы ты просто перестать болтать и снять рубашку, чтобы мы покончили с этим?
Он выгибает одну бровь:
– Ну как я могу отказаться от столь заманчивого предложения? – Он смотрит на лекарства в моих руках. – Но, хотя я ценю твою заботу, ничто из этого не сработает.
– Ах, вот как. – Об этом я не подумала. – А что, вампиры невосприимчивы к человеческим лекарствам?
– Ну почему же. Но мы невосприимчивы почти ко всему, что лечат лекарства, предназначенные для людей. – Он кивком показывает на крем в моей руке. – Например, к бактериям, которые должен убивать этот крем с антибиотиком. Мне он не нужен, потому что бактерии не могут причинить мне вред.
– Понятно. – Я киваю. – Но я выбрала этот крем не потому, что он убивает микробы, а потому, что он притупляет боль. И, думаю, нам стоит попытаться воспользоваться им. Если ты, конечно, не думаешь, что этот крем может усилить действие драконьего огня.
Он начинает пожимать плечами и тут же спохватывается, морщась:
– Не знаю, работает эта штука или нет. Оставь ее здесь, я попробую проверить.
– Ты попробуешь проверить? – Я с сомнением смотрю на него. – Я знаю, что вампиры могут почти все – во всяком случае, они так говорят, – но я уверена, что тебе понадобится помощь, чтобы добраться до своей спины.
– Я привык делать все сам. Мне не нужна никакая…
– Помощь, – договариваю я, стараясь не обращать внимания на жалость, охватившую меня при мысли, что кто-то – даже Хадсон – может быть так одинок, что ему приходится все делать самому. – Бла-бла-бла. Оставь это, мальчик-красавчик, мне уже приходилось слушать все эти отмазки.
– Мальчик-красавчик? – повторяет он с еще больше выраженным британским акцентом. Я знаю его всего несколько часов, но почему-то уверена, что он никогда еще не был так оскорблен.
Вот и хорошо. Мне совсем не хочется заводить дружбу с гнусным старшим братом Джексона. Но я не могу спокойно смотреть, как он страдает, если в моих силах ему помочь. Я бы сделала это для кого угодно.
К тому же, если он лжет и все это его рук дело, думаю, будет лучше, если он останется жив. Потому что я не представляю, как мне выбраться отсюда без его помощи.
– Не смотри на меня такими удивленными глазами, – говорю я, открыв пакетики с марлей. – Ты пьешь кровь, а эта штука впитывает ее.
– Это не одно и то же, – ворчит он.
Я откручиваю крышку тюбика с кремом.
