этой ночью, едва ли можно было назвать жалкими отголосками.
За слабостью последовала тьма – глубокая, холодная, вечная. Он почти сдался, почти вдохнул мертвенное дыхание смерти. Почти отпустил этот мир или миру позволил себя отпустить… И вдруг ощутил тепло, свет… саму жизнь.
У жизни были невозможно яркие зеленые глаза, широко распахнутые от удивления или страха, и сумасшедше притягательные губы: розовые, сочные, пухлые. К ним он и подался, испытывая острое, непреодолимое желание прижать к себе это странное создание, вобрать в себя ее жизнь.
Он пил, пил ее дыхание, ее жар и не мог остановиться. Голова снова закружилась, но уже не от слабости, а от небывалого прилива сил. Поцелуй оказался крепче бутылки фрионского, и, наверное, если бы девчонка его не оттолкнула, он бы выпил ее досуха.
Ее силу. Ее жизнь.
К счастью, незнакомка со странной магией, обжигающей и одновременно пьянящей, так непохожей на его собственную, оказалась не из пугливых. Оттолкнула, ударила его в грудь своим маленьким кулачком, вскочила на ноги.
В голове все еще гулял хмель, пока Хьяртан наблюдал за исчезающей в лабиринте стен фигуркой в бесформенном тулупе. Руины Борга… Он хорошо помнил, как выслеживал гротхэна в столичных предместьях. Вместе со своими воинами следовал за тварью до границы Ледяного леса, а дальше…
А дальше только ларгам известно, что с ним стало.
Выругавшись сквозь зубы, мужчина поднялся. Невольно пошатнулся и подумал, что был бы не против позаимствовать у беглянки еще немного ее странной магии. Еще, хотя бы на пару секунд, ощутить сладкий вкус ее губ и пьянящую силу, проникающую в него вместе с дыханием зеленоглазки.
На нетвердых ногах Хьяртан обошел руины старого храма, в котором когда-то, очень давно, поклонялись Забвенным, но девчонки, как и ожидал, здесь уже не было. Только на обломках алтаря темнела маленькая, будто снятая с ребенка, потертая варежка. Вторая такая же лежала в снегу. Мужчина поднял и ее, задумчиво повертел перед глазами, а потом прикрыл веки, ощущая исходящие от вещи слабые отголоски силы.
Ее силы.
Казалось, варежки все еще хранили тепло рук девушки, как его губы хранили тепло их поцелуя. И почему он продолжает об этом думать? Почему продолжает о ней вспоминать? Куда важнее сейчас понять, что с ним произошло, как он оказался в этом городишке, где его люди и удалось ли им уничтожить гротхэна.
Эртхард вернулся к тому месту, что чуть не стало его могилой. Снег усилился, быстро заметая малейшие следы, Скрывая пятна крови на белоснежном покрове, припорашивая крупной крошкой какой-то лоскут… Платок. Стоило его коснуться, как стало ясно, что и эта вещица в багровых пятнах принадлежала его спасительнице.
То же ощущение тепла, света, жизни и… чего-то еще. Какой-то тьмы, черноты, чего-то злого, отчего захотелось бросить платок обратно в снег. Но Хьяртан не стал этого делать. Вместо этого спрятал в карман, добавив к другой своей находке. А потом, выпрямившись, сделал рукой пасс, очерчивая в воздухе некое подобие
