и очень светлый. Слуга их привёл в зал, где на малахитовом троне сидел Водяной. Он посмотрел на вошедших.
– Сын мой, не ожидал я тебя увидеть рядом с этой, – речной владыка замялся, подбирая слово, – девой.
– А я не ожидал, что тут окажемся, а не у замка Кощеева. – Сиян поклонился отцу. – Значит, это ты подстроил, чтобы Марфа здесь очутилась?
– Может быть, я, а может, и нет.
– Но зачем? – спросили Сиян с Марфой в один голос.
– С братом твоим упрямым повидаться хочу. Сам он ко мне до своей старости не пришёл бы, так может, обещание, что дал он прекрасной заречной, заставит его прийти?
Сиян взглянул на Марфу, а после на Водяного, а затем снова к Марфе повернулся и вымолвил:
– Очень сочувствую, но ты навечно останешься здесь, – он опустил голову. – Огнедара сюда калачом не заманишь.
– Что?! – Марфа побледнела от ужаса. Мысль о том, чтобы сгинуть в водном царстве, нравилась ей ещё меньше. Подумалось ей, что в Реке она точно станет мёртвой водой, и ничегошеньки от неё не останется. Уж лучше было обернуться деревом в Лесу.
– Они так поссорились, – произнёс слуга, – что вода в реке кипела несколько дней, и никто живой не мог покинуть Янтарный дворец.
***
Однажды, когда Огнедар уже перестал ждать, что Водяной придёт к ним с Ягой в Избушку на Курьих ножках, прискакал к нему из Янтарного дворца гонец. Сказал Огнедару с Бабой Ягой, что ждёт их Водяной на торжество.
Да только узнал Огнедар на том торжестве, что у Водяного есть сын от второго брака. Любимый сын. И торжество в честь его шестнадцати лет справляли.
Под водой молодому чародею было плохо и больно, но от слов отца о его любимом наследнике было еще больнее и горше. Весть о том, что у него есть брат, и о том, что его отец любит, вызвала в Огнедаре гнев такой, что от него Широка Река кипела семь дней.
– А ну молчать, – Водяной сурово посмотрел на слугу, – придёт за ней Огнедар или нет, это мы ещё посмотрим. А пока принесите кушаний гостье, да в покои определите самые лучшие, да охрану поставьте, чтоб не сбежала. Увести.
Не успели к Марфе подойти слуги, как откуда ни возьмись выскочила царица Тридесятого царства и бросилась к девушке:
– Софья, Софушка, доченька, девочка моя! – Царица попыталась обнять Марфу, но вставший со своего трона Водяной оттащил её от гостьи, которая не знала, как себя вести и что сказать.
– Совсем обезумела ты от горя, Настасья, – Водяной встряхнул женщину за плечи.
– Да посмотри на неё! – прокричала царица прямо в лицо Водяному. – Это же Софья! Это моя дочь, как ты не видишь?
А Водяной, глядя на Марфу, заметил, что и вправду она на царицу Настасью похожа. Те же волосы, тот же носик, такие же губы и глаза. Волосы только были другие. У царицы волос был чёрный, будто смола. А у заречной девки сиял, как закатное солнце.
– Простите, но я – Марфа… Я… Я не знаю, о ком вы говорите.
Царица, услышав это,
