что она прожила целую жизнь, хотя за всё это время никем из этой удивительной пары не было произнесено ни слова.
Ярким образом из той поры на долгие годы сохранялось лицо маленького мальчика, который оказался вместе с каким-то мужчиной в бабушкиной избушке. Откуда они там взялись, – были ли уже там, когда Лара впервые вошла в дом, или явились почти из ниоткуда чуть позже – девочка никогда не могла понять. Мальчик чем-то болел, всё время лежал, молчаливо глядя то на мужчину, то на бабушку Розу. На следующее утро они ушли. Перед этим у мужчины состоялся какой-то печальный разговор с бабушкой (Лара не разобрала из него ни слова), а потом тот усадил мальчика за спину, пристегнув, словно рюкзак, широкими лямками, и скрылся в лесной чаще. Лара минут пять провела с мальчиком наедине в доме. Он и запомнился-то в основном тем, как смотрел все эти пять минут на неё. Странным каким-то взглядом, словно хотел попросить о помощи, но никак не мог подобрать правильных слов.
***
Четыре года Лара провела с бабушкой в избушке, прежде чем тихие нотки тоски по маме стали звучать настойчиво и призывно. С бабушкой они жили душа в душу, часто понимая друг друга без слов и без необходимости выражать какое-то недовольство друг другом. Помимо них, в доме обитал почти дикий кот по имени Пашка, который мог неделями пропадать неизвестно где, а потом отлёживаться целыми днями, не выходя из дома и требуя от людей ласки; а ещё – та самая коза, которая сбежала от мамы Люси, когда та перестала за ней следить. Козу звали Бодя, и она узнала Лару в первый же день, как та появилась в бабушкином доме. Они с девочкой стали как-то особенно дружны, вместе бродили по лесу в поисках целебных трав, вместе учились читать и готовить в медном котле всевозможные отвары, за которыми время от времени являлись к бабе Розе незнакомые Ларе люди со всей ближайшей округи.
Жило в доме и ещё одно существо. Поначалу Лара периодический шум на чердаке воспринимала как охоту Пашки на приблудных полёвок, но, как выяснилось чуть позже, дело было совсем в другом. Когда кот отправлялся в свой очередной недельный поход, то бабушка, к удивлению Лары, продолжала наполнять его деревянную плошку козьим молоком, и это молоко, к ещё бо́льшему удивлению, кто-то всякий раз выпивал. Может быть, это ёжик, полагала Лара. Но плошка опустошалась даже зимой, а зимой, насколько она знала, все дикие ёжики спят. Лара долго мучилась над этой загадкой, но так ничего толкового и не придумала, и однажды просто решила спросить об этом у бабушки.
– Да Колька это, – ответила та.
– А кто такой Колька?
– Домовой. Кто ж…
Больше бабушка ничего не добавила, словно это была настолько очевидная вещь, что не стоило о ней и рассусоливать.
Ларе, однако, сделалось после этого ещё интересней. Как-то зимой, пожаловавшись, что на печке ей слишком жарко, попросилась она спать на широкой лавке возле стены напротив. Оттуда имелся отличный обзор на плошку с
