на обе лопатки. Не знаю, так это или нет на самом деле, но человек он действительно опасный. Как он попал в услужение к Хавинскому, никто не знает. По национальности он турок, и имя у него подходящее – Явуз. Это значит «жестокий» или «беспощадный». Поговаривают, во времена русско-турецкой войны был башибузуком и где-то там познакомился с будущим хозяином. Вам еще несказанно повезло, что вы остались живы после встречи с ним.
Студент поморщился. Перспектива быть убитым каким-то башибузуком в уличной драке, в которую еще и встрял совершенно случайно, совсем ему не улыбалась. Антону подумалось, что если уж умирать, то как-нибудь героически. В бою, например. Или на честном рыцарском турнире.
Карету снова качнуло на повороте, и Ковров случайно задел локтем графа. Хотел извиниться, но осекся. Чернокуцкий полулежал на сидении и посапывал носом. Задремал, поэтому толчка даже не ощутил. Возбуждение, спровоцированное выпитым алкоголем, наконец покинуло его и тело пожелало отдохнуть.
– Боже, неужели меня хотели похитить ради выкупа? – Расстроилась Марго. – Просто в голове не укладывается!
– Дорогая моя, не о чем беспокоиться. Можешь быть уверена, я никому не дам тебя в обиду. Кстати, к нам завтра на обед пожалует Илья Ильич. Ты уж, будь добра, прими его как следует.
– Илья Ильич? Папенька, да ведь он был у нас на прошлой неделе.
– Ну и что? Разве ты не рада такому гостю?
А это еще кто такой, подумал Ковров. Неужели ухажер?
Да нет, не может быть. Хотя почему, собственно, не может? У такой девушки, как Марго, этих ухажеров должна быть целая орда.
Нет, так не годится, нужно внести ясность, а то на душе как-то неспокойно.
– Маргарита Петровна, а почему вы так не хотите принимать у себя этого Илью Ильича? Он вам не нравится, да?
Спросил, и тут же пожалел об этом. Вышло совсем уж бесцеремонно. Как будто он, в конце концом, имеет право на что-то претендовать. Но Марго искренность юноши оценила, и даже улыбнулась.
– Антон Семенович, – ответила она, – все дело в том, что Илья Ильич по-своему неплохой человек, но мне непонятно, отчего он добивается моей руки. Ведь я ему еще давеча дала понять, что между нами ничего нет и быть не может.
– Марго, родная моя, ты несправедлива к нему. Просто ты его плохо знаешь. Я уверен, когда познакомишься с ним получше…
– Папенька, что ты такое говоришь! Я знаю его достаточно, и признаюсь честно, у меня нет ни малейшего желания продолжать такое знакомство.
А она, оказывается, может и от ворот поворот дать, отметил про себя Антон. Надо же!
Карета Чернокуцкого сбавила ход и остановилась возле небольшого особняка, который, по-видимому, и принадлежал Островским. К воротам тут же подошел престарелый лакей, одетый в форменную ливрею, расшитую галунами. Он отворил ворота, а Игнат легко хлыстнул лошадей, чтобы те проехали в дом. Когда подъехали к извозчичьей, остановились. Чернокуцкий проснулся и стал тереть кулаками глаза.
– Узнал
