не надо. Прошу! Нас же изгонят, – произнесла Сара и встала у него на пути.
– Хм… Вообще за то, что ты сотворила, только одно наказание – смерть!
– Что? – она задрожала.
– А ты как думала?! За связь с Сатаной легко отделаться? Ты же понимаешь, что теперь твой сын будет угрожать всему поселку. То, что он сам помрет – ладно, но ведь его дети все будут жить меньше двадцати четырех лет, и дети их детей. Да и женщина, которая от него родит, больше не сможет производить на свет божий полноценных людей! Даже секс с ним будет опасен!
– Доктор, ну я вас умоляю! – Сара упала на колени. – Должен быть другой выход!
Пруст тяжело дышал. В его глазах читалась борьба между сомнениями, верой и желанием. Наконец желание победило. Он взял девушку за руку, поднял с пола и повел в комнату, затем сильно толкнул её на кровать и стал расстегивать брюки.
– Раздевайся! – хрипло проговорил он. – Скорее.
Через две минуты обессилевший Эмиль отпрянул от Сары и откинулся на подушку. Достал сигарету. Закурил.
Сара закуталась в одеяло и отвернулась, сжавшись в комок. Ей было противно и гадко.
– Не переживай, – пробормотал Пруст, – пока ты будешь вести себя хорошо – всё будет нормально. Скажу, что это была не болезнь Паркера, а мононуклеоз с осложнениями. Недели две на улице пусть не показывается.
– Спасибо, – холодно прошептала Сара.
– Через два месяца пост закончится, и мы поженимся. Я пока так заходить буду время от времени. Поняла?
– Да, – чуть слышно прошептала она.
– Так, ну ты сейчас шла бы лучше домой… Пока ты мне не нужна.
Следующие два месяца были для девушки очень беспокойными. Пруст заваливался к ней при первой же возможности, делал своё дело и часто оставался на ночь. Несмотря на пост, он почти всегда приходил пьяным и один раз даже ударил Сару наотмашь, когда та воспротивилась его домогательствам. Синяк не проходил больше недели. Некоторые соседи уже шептались, называли её за глаза шлюхой и противненько улыбались при встрече.
А тем временем доктор Пруст всё же решил жениться, поэтому собрался с духом и отправился к мэру Бруксу за разрешением. Он знал, что Брукс сам был бы не прочь покувыркаться с Сарой, но статус и наличие жены ему мешали. Мэр выслушал просьбу Эмиля и сказал с явной ревностью в голосе:
– А чего это Сара так стала к тебе благосклонна, Пруст? Раньше она называла тебя не иначе как «очкастой крысой» или «вонючим ослом». Даже лечиться к тебе никогда не ходила. А её покойный муж пару раз хорошо начистил тебе морду.
– Я спас её ребёнка от тяжелой болезни, – соврал доктор и облизал пересохшие губы, – вот она и убедилась, что во мне ошибалась.
– Слышал я эту историю, – холодно произнёс мэр, – про мононуклеоз с осложнениями. Но я слышал и другое. О чём проболтался один паршивый докторишко по пьяни своему собутыльнику…
Пруст побледнел. В голове всплыла картина гулянки недельной давности. «Сука,
