свобода, если одним открыты все дороги, тогда как другим ничего не светит кроме производства и колхоза?
Но что касалось Нины, об этом она не шибко горевала, поскольку больше всего её волновало то, что она подолгу ходила в одном и том же полувылинявшем платьице. И это в то время, когда она уже переступила юношеский рубеж, и скоро ждала её взрослая жизнь. А матери с невероятным трудом еле удавалось выкроить денег, вырученных от продажи на рынке в городе молока и сметаны, чтобы справлять ей наряды и обновы братьям. Ведь как-никак Нина уже почти взрослая барышня. Правда, росточка ещё небольшого, зато в фигурке вырисовывается цветущая девичья стать, которая так необъяснимо волнует молодых ребят. Но может, ещё подтянется и обгонит саму Екатерину, поистине гордившуюся дочерью, старательно выполнявшей всю домашнюю работу. Нина могла уже заквасить для выпечки хлеба тесто, полоть в oгороде от картошки до моркови любую культуру, доить корову, молоть в ручную зерно на муку, убирать в хате, стирать бельё. А когда строили хату, сарай, курник, Нина охотно подсобляла матери и женщинам, приходившим им помогать обмазывать глиной стены и набивать ею же чердачные перекрытия. А в последнее время, подучиваемая матерью, приобщалась к кройке и шитью. Ведь у них издавна имелась своя швейная машинка, часто напоминавшая Екатерине сгинувшего в лагерях брата Егора, от которого так и не получили больше ни одной весточки… Но свои воспоминания она держала глубоко в себе, поскольку нелегко вслух распространяться о том, как необоснованно арестовали брата, что в нынешних условиях было совершенно излишне. Особенно теперь, когда до сих пор в газетах писали о судебных процессах над врагами народа. А если они такие же, как Егор, то есть, по сути, придуманные, оговоренные холуями и прихвостнями власти, тогда страшно подумать, какие неимоверные страдания терпит русский народ!
Конечно, и не без того, были настоящие враги, чинившие препятствия в построении социализма своей вредительской деятельностью. А с ними заодно гребли невинных и сколько же их пропадало по лживым, ошибочным обвинениям? Например, председатель колхоза Сапунов, председатель сельсовета Семакин, колхозный конюх дед Пипка, которых до сих пор безмерно жалко. Но что тогда говорить о брате Егоре, вот как она, Екатерина, бывало сядет пошить швейной машинкой детям рубашки, штанишки и платьица, так обязательно на память приходил брат, так и оставшийся не вызволенным ею из неволи. И от этого она, даже спустя годы, испытывала свою неистребимую вину. Впрочем, разве то была вина её одной, когда с приходом коллективизации наступила повсеместно такая суровая, беспощадная жизнь, что люди, порой и нынче гибли, как мухи. Но самое страшное, что вместе с отпетыми бандитами и вредителями, пропадали совсем ни в чём неповинные люди. И, похоже, власти в этом беспределе сознательно разбираться не хотели, о чём вдобавок ещё нещадно умалчивали. А родственники и близкие
