target="_blank" rel="nofollow" href="#n_8" type="note">[8].
Вполне вероятно, что при разговоре о назначении высшей полиции, император, всегда любивший поразить собеседника каким-то неожиданным поступком или словом, произвести эффект, мог совершить тот «жест», о котором рассказывает наша легенда.
Возвращаясь к тексту инструкции, заметим, что ни один из пяти ее параграфов, не содержит четко поставленных задач. Зато ясно прослеживается общая масштабная цель – пресечение беспорядков, «предупреждение и отстранение всякого зла», защита каждого «безгласного гражданина» от «личной власти или преобладания сильных лиц», «отыскивание и отличие скромных вернослужащих». Ну чем не платок для слез «сирых и убогих»? Акцент сделан на «благородных чувствах и правилах», которые должны отличать чинов высшей полиции и помочь им снискать уважение и доверие всех сословий. Подданные Российской империи могли не сомневаться, что глас «страждущего человечества» дойдет до царского престола.
Олицетворением полиции николаевской эпохи справедливо считается Леонтий Васильевич Дубельт. Старательный, аккуратный, исполнительный, необыкновенно педантичный, все годы, проведенные во главе высшей полиции, он как будто старался в точности соблюдать инструкцию Бенкендорфа. «Ежели я, вступая в Корпус жандармов, сделаюсь доносчиком, наушником, тогда доброе имя мое, конечно, будет запятнано, – писал Дубельт жене в 1830 году. – Но ежели, напротив, я, не мешаясь в дела, относящиеся до внутренней полиции, буду опорой бедных, защитой несчастных; ежели я, действуя открыто, буду заставлять отдавать справедливость угнетенным, буду наблюдать, чтобы в местах судебных давали тяжебным делам прямое и справедливое направление, – тогда чем назовешь ты меня? Не буду ли я тогда достоин уважения, не будет ли место мое самым отличным, самым благородным?»[9]
По долгу службы и по дружбе он общался со многими писателями – Ф.В. Булгариным, Н.И. Гречем, О.И. Сенковским, Н.А. Полевым, В.А. Жуковским. И как знать, не Дубельт ли с литераторами, «приближенными» к тайной полиции, пустили в свет легенду о белом платке? Тем более что Фаддей Венедиктович Булгарин, заслуживший у современников ядовитое прозвище «Видок Фиглярин» по имени знаменитого французского сыщика, оставил любопытный отклик на инструкцию Бенкендорфа. В одном из своих донесений 1827 года он писал: «Инструкция жандармов ходит по рукам, ее называют уставом «Союза благоденствия». Это поразило меня и обрадовало. Итак, учреждение жандармов и внутренней политической системы (surveillance) не почитается ужасом, страшилищем…»[10]
По мысли императора Николая высшая полиция действительно должна была стать органом «быстрого реагирования» на жалобы, притеснения, взяточничество, произвол администрации и т. п. Николай Павлович по-своему радел о благе России. «Я смотрю на человеческую жизнь, – говорил он, – как на службу…» И власть самодержца Николай I воспринимал не как право, а как обязанность. Стремясь к осуществлению своего идеала
Письма Л.В. Дубельта к жене // Русская старина. 1888. № 11. С. 501.
Видок Фиглярин. Письма и агентурные записки Ф.В. Булгарина в III отделение. М. 1998. С. 140.
