тоже уже расплачивалась, изящно выпив чашечку кофе с молоком, а расплатившись и внимательно пересчитав сдачу, не спеша встала и плавно пошла в дамскую уборную. Он, пройдя следом за ней, сбежал к выходу на подъезд по крытой истоптанным красным ковром лестнице, торопливо оделся там в швейцарской и стал ждать ее на подъезде под густо валившим снегом. Она вышла, величаво подняв голову, в широкой котиковой шубке, держа руки в большой горностаевой муфте. Он загородил ей дорогу и, кланяясь, снял каракулевую шапку:
– Позвольтэ, пожалуйста, проводить вас…
Она приостановилась и посмотрела на него со светским удивлением:
– Это немного наивно с вашей стороны обращаться с таким предложением к незнакомой даме.
Он надел шапку и обидчиво пробормотал:
– Зачем наивно? Мы могли бы поехать в театр, потом выпить шампанского…
Она пожала плечами:
– Какая настойчивость! Вы, верно, приезжий из провинции?
Он поспешил сказать, что приехал из Владикавказа, что там у него с отцом большое торговое дело…
– Значит, днем дела, а вечером скучно в одиночестве?
– Очень скучно!
Как будто что-то подумав, она сказала с деланой небрежностью:
– Ну что ж, поскучаем вместе. Если хотите, поедем ко мне, шампанское и у меня найдется. А потом поужинаем где-нибудь на Островах. Только берегитесь, все это будет стоить вам недешево.
– Сколько будет стоить?
– У меня пятьдесят. А на Островах обойдется, конечно, больше пятидесяти.
Он сделал брезгливую гримасу:
– Пожалуйста! Это не вопрос!
Лихач, залепленный снегом, все время чмокая в лад стукающей в санный передок лошади, быстро доставил их на Лиговку к пятиэтажному дому. На пятом этаже слабо освещенная лестница упиралась в единственную дверь совсем отдельной квартиры. Дорогой оба молчали, – он сперва возбужденно кричал, хвастаясь Владикавказом и тем, что он остановился в «Северной гостинице», в самом дорогом номере, в первом этаже, потом вдруг замолк, держа ее по мокрому котику то за талию, то за широкий зад, и уже мучился, думал только о нем; она закрывала лицо от снега муфтой. Молча поднялись и по лестнице. Она не спеша отперла дверь английским ключиком, осветила из прихожей всю квартиру электричеством, сняла шубку и шляпу, стряхивая с них снег, и он увидал, что крупные волосы ее, отливающие чем-то малиновым, плоско причесаны на прямой ряд. Сдерживая нетерпение и уже злобу от ее медлительности и чувствуя, как жарко, душно и глухо в этой одинокой квартире, он все же постарался быть любезным и, раздеваясь, сказал:
– Как уютно!
Она равнодушно ответила:
– Только немножко тесно. Все удобства, газовая кухня, чудная ванная, но всего две комнаты: приемная и спальня…
В приемной, устланной бобриком, со старой мягкой мебелью и плюшевыми занавесками на дверях и окнах,
