нанизывать связки баллата-спата. Разящий насмерть танец-меч. Драться она таким способом не смогла бы, а сплясать – пожалуйста. Почему бы нет. Публики было не очень много, как они смотрят и о чём думают, Арлетта не знала. Знала только, что всё равно придётся лезть на канат. Прав Бенедикт, здесь на каждом углу так пляшут.
И тут проклятый колдун подал голос:
Ты солнце в выси мне застишь,
Все звёзды в твоей горсти!
Ах, если бы – двери настежь! —
Как ветер к тебе войти![4]
Его голос был солнцем, ветром и жизнью. Арлетта скользила в нём, как рыбка в холодной воде, кружила, как чёрная ласточка, парила, как серая речная чайка.
Когда она, запыхавшаяся, с отчаянно колотящимся сердцем, очнулась и встала обеими ногами на землю, было тихо. Купальская ярмарка молчала, будто вымерла.
– Где ты? – пискнула Арлетта в полной уверенности, что её безнадёжно заколдовали.
Запястье стиснула шершавая рука ночного брата, потянула, вернула в настоящий мир. Мир загомонил ярмарочными голосами, но как-то неуверенно, глухо.
– Давай, Фиделио, – сказал ночной брат.
– И что теперь? – робко спросила Арлетта. – Им понравилось?
– Посмотрим. Посчитаем.
Считать пришлось долго. Бенедикт только крякал, а потом, вопреки обыкновению, назвал сумму вслух.
– Что? – не поверила Арлетта.
– Хорошо пляшешь, – усмехнулся ночной брат.
– Ты их всех заколдовал, да?
– А теперь ещё раз, – сказал Бенедикт.
– Нет.
– Ты не есть шпильман. Не понимаешь. Такой успех – это… это… се гран манифик.
– Неужели тебе мало?
Бенедикт явно растерялся. Сказать, что мало, у него не поворачивался язык. Но Арлетта его понимала. Успех есть успех. Надо пользоваться.
– Давай ещё раз, – сказала она, хотя ноги подкашивались и сердце до сих пор стучало где-то в горле. Она слышала, что публика не расходится. Переговариваются, топчутся на месте, чего-то ждут.
– Нет, – тусклым, потухшим голосом повторил ночной брат.
– Контракт. Немедленно. Мы есть труппа. Труппа Астлей.
Бенедикт мыслил мудро, как всегда. Будь у ночного брата законный контракт, он бы не капризничал, пел, сколько велит старший.
– Нет. Не теперь.
Где-то далеко, на другом конце ярмарки протяжно замычала корова. Завопил разносчик, предлагавший всем «квасу холодного», засвистела дудка у Петрушкиной ширмы. Привычный шум потихоньку возвращался.
На контракт ночной брат так и не согласился, но обещал подумать. Зато всё-таки уговорил Бенедикта закончить работу. Так Арлетте впервые в жизни удалось погулять по ярмарке. Просто погулять, как обычной девице. Правда, спутник был хромой, рыжий и в бородавках, но, во-первых, Арлетта этого не видела, а во-вторых, вёл он себя как самый настоящий кавалер.
Купил ей букетик на платье и сладких орешков в коробочке с бантиком.
Четверостишие М. И. Цветаевой.
