По сравнению с опознавательными снимками он изменился – начал лысеть с висков и поправился на тридцать килограммов. Работа на рампе наградила его мускулистыми руками и широкими плечами, натягивающими комбинезон, да и вечерние попойки сделали свое дело. Но больше всего поражало то, как изменилось его лицо. Преждевременные морщины изогнули его губы вниз, а глаза Контини щурил, будто отовсюду ждал неприятностей.
У него был вид человека, попавшего в тюрьму по сфабрикованным обвинениям. Такие, как он, никому не доверяют, потому что их могут продать за пачку сигарет. Они принимают душ только после того, как остальные вернутся в камеры, а во время тюремных прогулок они вынуждены оставаться в углах двора, не реагируя на оскорбления и плевки. Они находятся в тюрьме внутри тюрьмы, куда не суются даже надзиратели.
Итала машинально направилась к нему, словно влекомая какой-то неодолимой силой. Сунула в рот сигарету и зажала дрожащими губами.
– Простите, – не своим голосом произнесла она. – Огоньку не найдется?
Контини достал из кармана пачку, вытащил из нее зажигалку «Бик» и постучал по ней. На Итале он задержал внимание всего на мгновение, и уже когда зажигал ей сигарету, его совершенно равнодушный взгляд скользнул прочь.
– Спасибо, – сказала Итала, затягиваясь.
Пятьдесят на пятьдесят.
Пятьдесят на пятьдесят.
Ей не удавалось изменить эту вероятность даже сейчас, когда поезд ушел.
Итала сделала вид, что оглядывается по сторонам, а затем отвернулась и направилась прочь. Когда она уже находилась почти за пределами слышимости, коллеги парня начали его подкалывать.
– Посади свою подружку на диету, а то как бы кровать не сломалась, – сказал один из них.
Контини послал его куда подальше и вернулся к работе. Итала покраснела от стыда и гнева.
Снаружи ее дожидался Отто в машине, позаимствованной со стоянки конфискованных автомобилей.
– Ну что?
Итала взяла себя в руки.
– Мы сделаем это, – ответила она, садясь в машину. – Где эта дрянь?
Отто протянул ей темный пластиковый пакетик.
Контини переехал в Сан-Преденго, поселок под Кремоной с единственной длинной улицей, тянущейся от гольф-клуба «Торраццо» до соседнего поселка Боффалора, – четыре километра сельскохозяйственных и промышленных складов, перемежающихся преимущественно нежилыми фермами. Среди зелени прятались и виллы, но жилище Контини представляло собой двухэтажный дом с желтыми стенами и крышей виноградного цвета, в котором проживали четыре семьи, связанные между собой родством.
– Он живет один на первом этаже, – сказал Отто. – Выигрышное сочетание для верного успеха.
Вечер дышал прохладой, наступило время ужина, и никто из соседей не стоял на балконах; в окнах виднелись отсветы включенных телевизоров.
Отто не только занимался паспортами, но и славился золотыми
