недостатки ускорителя, «этот дефектный проект был осуществлён».
Капица взывал к здравому смыслу коллег, убеждая их отказаться от слепого копирования зарубежного опыта.
Но…
В протоколе совещания сказано:
«… проектанты проф. Алиханов и Курчатов отметили в своих выступлениях, что они не ставили своей целью разработку наиболее совершенных методов получения частиц с большой энергией. Их задача, как они её для себя формулировали, сводилась к тому, чтобы получить нормально функционирующий аппарат зарекомендовавшего себя типа для развития работ по ядерным исследованиям».
В конце концов, экспертная комиссия дала положительное заключение, и физтеховцы тут же обратились в наркомат машиностроения с просьбой форсировать строительство. Однако в Наркоммаше не торопились.
Зато поспешали в НКВД, с большим энтузиазмом выполняя спущенные сверху указания. 14 июня «по подозрению в шпионаже в пользу Польши» был арестован физик-ядерщик Харьковского физтеха Александр Лейпунский. Жена арестованного находилась в тот момент в родильном доме. Её принудили выступить с публичным осуждением мужа и отречься от него.
От самого Лейпунского чекисты очень скоро добились «чистосердечного» признания. Он дал такие показания:
«Я ввёз в СССР шпиона Хоутерманса и создал ему удобные условия для шпионской работы.
Я замазывал сигналы о враждебной физиономии шпиона Вайсберга
Я замазывал сигналы о враждебных физиономиях контрреволюционеров Ландау, Шубникова, всячески старался сохранить их в институте…».
22 июля 1938 года арестовали Ивана Васильевича Обреимова, создателя УФТИ и первого его директора. Учёного, побывавшего в нескольких зарубежных командировках, обвинили в том, что он является агентом германской и английской разведок, а также состоит в подпольной правотроцкистской организации.
Практически все, кого оказывался в камерах НКВД, очень скоро сознавались во всём.
Почему?
В распоряжении энкаведешников было много способов воздействия на заключённых. Вальтер Кривицкий упомянул в своей книге о целой «машине физических и моральных пыток», противостоять которой жертвам НКВД просто не было сил. Особенно часто использовалась так называемая «третья степень»:
«Эта "третья степень" была известна у нас как «конвейерная система» допроса заключённых. Она предусматривала пропускание жертвы через цепочку следователей, начиная с неотёсанных новичков и до квалифицированных мастеров искусства исторжения признаний…
Следователи начинали допрос с грубого приказа заключённому после того, как ему было велено стоять под светом ламп:
– Признайся, что ты шпион!
– Мне не в чем признаваться.
– Но у нас есть доказательства. Признайся, ты, такой-сякой!
За этим следовал
