лампадку жгу, на масло вся поистратилась.
Странные дела, – думал писатель, – у тетки под окнами кто-то бродит, у меня – стоял загадочный старик в пенсне, у деревенской травницы – черти в дом просятся. Вот и поди не верь во всякое потустороннее. Воистину жуткие ночи на этой неделе.
Когда Полянский вышел от Агриппины солнце уже вовсю стояло над горизонтом. Он решил сразу, не мешкая через лес отправиться к усадьбе Мещанских. По пути ему встретился овчар Тихон. Увидев, что писатель шагает в сторону леса, он предостерегающе крикнул:
-Не ходили бы вы барин сегодня в лесок то!
– У меня ладан есть! – крикнул весело Полянский и показал Тихону на разжатой ладони маленький кусочек душистой смолы. – И плакун-трава!
Тихон с досадой махнул на барина рукой и закурил самокрутку. А Полянский, радостно предвкушая встречу с Асей, чуть ли не вприпрыжку побежал к лесу.
Ася ждала его на том же месте. Она снова стояла, прислонившись к молодой березе и мечтательно глядя куда-то вдаль. Вновь они бродили вокруг пруда и болтали обо всем на свете. Полянский чувствовал себя невероятно счастливым, и, когда Ася восхитилась застенчивой красотой водяных лилий, писатель вызвался сорвать один из цветков для нее.
– Бросьте вы эту затею, – звонко смеясь, пыталась переубедить его девушка, – вы же упадете в пруд и промокните.
Полянский снял обувь, закатал брюки, и зашел по щиколотку в мутно-зеленую воду. Ася наблюдала за ним, прислонив хрупкие ладошки ко рту. Писатель сделал несколько шагов вперед и потянулся к заветному нежно-розовому цветку. Он ухватил чашечку лилии и потянул за нее, но та не поддавалась. Удвоив усилия, Полянский тянул растение к себе, и ожидаемо потерял равновесие. Он рухнул в пруд, под испуганное аханье Аси. Однако приключившийся конфуз, нисколечко не расстроил писателя. Полянский поднялся на ноги, и широко улыбаясь, весь покрытый зеленой ряской и пиявками, гордо пошагал к берегу, торжественно сжимая в руке хрупкую лилию.
– Ну зачем же вы… Как же вы теперь… – Ася была раздосадована и польщена одновременно. – Право не стоило.
Полянский глупо улыбался, а девушка, приняв цветок, и прикрепив его к платью, стряхивала с писателя тину и водоросли.
– Как же вы мокрый теперь домой пойдете? – Асю явно смущало, что она стала причиной такого неприятного происшествия.
-Сегодня жарко. – как ни в чем не бывало ответил Николай. – Обсохну пока дойду.
На прощание Ася поцеловала Полянского в губы и снова попросила не рассказывать никому, что они виделись.
Домой Полянский возвращался словно пьяный, весь окрыленный каким-то новым, доселе не ведомым чувством. Хотелось плясать, петь, и, если бы путь его пролегал не через безлюдный лес, а по оживленному проспекту, писатель стал бы, наверное, целовать прохожих от радости. Он рвал какие-то цветы, непрестанно нюхал свои руки, на которых был
