в проулок, который вел на холмы мимо фруктового сада миссис Огливи. Хелен не проглотила эту наживку. «Пока», – сказала она и пошла прочь по Главной улице.
– Какое сокровище? – спросил Джек. – Я не видел никаких сокровищ.
– И я тоже, – рассмеялся в ответ Скизикс. – Но Хелен будет по этому поводу волноваться целый день. Я не удивлюсь, если она направляется к мисс Флис, но на полпути развернется и бросится догонять нас.
Джек шел молча, с трудом переставляя ноги. Он надеялся, что Скизикс прав. Он бы предпочел, чтобы Хелен пошла с ними. Учитывая доктора Брауна, который тайком бродит по деревне, и мисс Флис с ее колдовством, и Пиблса, который всех их ненавидит, им троим следует держаться вместе. И доктор Дженсен им то же самое советовал.
До холмов было полчаса ходьбы неторопливым шагом. Голубизну неба разбавляла белизна разбросанных здесь и там облаков, тени которых двигались по лугу. В воздухе стояла тишина, если не считать доносившегося издалека карканья воронов в миндальном саду под мостом. Джек и Скизикс слышали звуки собственных шагов и собственного дыхания, а несколько раз, когда они начинали говорить, их разговор сразу стихал, и наступала тишина.
Джек не любил воронов, очень не любил. Но когда они собирались в стаю, возникало впечатление, что никакой угрозы от них не исходит – Джек и Скизикс боялись именно одинокого ворона, – но, с другой стороны, доктор Браун легко мог спрятаться и в стае, при условии, конечно, что доктор Браун мог превращаться в ворона. Уиллоуби и доктор Дженсен полагали, что может; это сомнений не вызывало. Они бы застрелили его, «сбили», возможно, более точное слово. Вчера рука доктора Брауна не была забинтована, в отличие от сегодняшнего утра.
Выйдя на луг и поднимаясь по склону холма, они стали осматривать землю. Они не знали, что ищут: что-нибудь, что угодно, имеющее смысл. Впрочем, травы и дикие цветы лу́га были высокими и зелеными, доходили им до пояса, колыхались на ветру, как морские волны. Джек «в разведывательных целях», как сказал Скизикс, забрался на ветки дуба, почти потерявшего листву. Но с этой высоты он не увидел ничего, что было бы похоже на дороги или русла водных потоков. Он заметил какое-то быстрое бело-голубое движение у Падшего моста; вероятно, это была миссис Огливи, которая резиновой колотушкой обивала миндальные деревья.
Он видел ориентиры – какие уж были, – которые приметил с колеса обозрения, хотя теперь смотрел на них с другой стороны и под другим углом. Почему-то с головокружительной высоты колеса обозрения ничто не казалось далеким в такой степени, в какой они видели это сейчас. Рощица, которая, как виделось с колеса, расположена не более чем в двух сотнях ярдов от, скажем, обнажения разрушающегося гранита, на самом деле находилась от этого обнажения почти в четверти мили. А каменистый склон, очерчивавший небольшой разлом, по которому часть холма сползла вниз во время землетрясения в незапамятные времена, теперь уходил вовсе не прямо на север, а в юго-восточном направлении, словно развернулся каким-то хитроумным способом за последний час, чтобы сбить их двоих с толку.
– Ну
