не заметил капитана Симбирцеву, застрявшую в шиповнике, вспомнил, что забыл в своем кабинете телефон, поэтому и повернул назад. Виктория догнала его почти у самого деканата и окликнула громко и довольно резко. Но профессор Никольский, узнав ее, так чудесно улыбнулся и протянул руку, чтобы поздороваться, что ее злость мгновенно улетучилась. А вот желание срочно оказаться в уборной невероятно усилилось. И она прямо в лоб ему заявила:
– Где тут туалет?
Когда проблема была решена, Вика вспомнила про обещание, данное ею утром матери Аристарха. Предчувствуя, что ей допоздна придется сегодня работать в управлении с документами по делу, она решила не откладывать в долгий ящик приглашение на обед. Так они в этой кафешке и оказались – не пошли через КПП, потому что пропуск Никольского остался в кармане старого пиджака, который, как он утверждал «Муся давно в утиль сдала». А без вожделенного пропуска Арина Михайловна, знавшая его сто лет в обед, все равно бы без начальника охраны не выпустила. Почти на карачках, согнувшись в три погибели геройски протиснулись под рабицей, которая по низу так густо заросла золотарником и люпинами, что заметить этот лаз было невозможно.
– Холода начнутся, придется через КПП ходить, – констатировал Аристарх, отряхиваясь от желтых шариков сухого золотарника.
– Да уж, бабусечка-ягусечка у вас там в кабинке сидит, как в той сказке: высоко сижу – далеко гляжу, – скривилась Вика, вспомнив свои безуспешные попытки прорваться через КПП литер би.
– Арина Михайловна – уникальная женщина, – не согласился с Симбирцевой Аристарх, – она в охрану только этой весной перешла, когда ей восемьдесят стукнуло. До этого работала в отделе кадров, отвечала за какое-то движение чего-то там. Когда я полтора года назад защитил докторскую и попал на профессорскую должность, она мне эту табличку в нашей типографии сделала. Не собственноручно, конечно, – мастер изготовил.
– У этого мастера руки из жо… не из того места растут, – глубокомысленно заметила Вика.
***
Когда она вернулась из женского туалета в кабинет Никольского, то первое, что бросилось ей в глаза, было небольшой дверной табличкой со странной надписью: «Проф. А.Н» – бронзовые буквы на синем фоне смотрелись бы весьма респектабельно, если бы не это дурацкое «профан». Аристарх пытался объяснить, что здесь скрыт некий лингвистический парадокс, в котором соединились два понятия: перевод этого слова с английского языка имел одно из лексических значений как прилагательное «светский», а на латыни «профанус» – это частное лицо.
– В этом вся суть данного дорхенгера: я и частное лицо, и светское, то есть вне университетской конфессии, если так можно выразиться.
– Конфессия ведь означает что-то церковное, разве нет?
– Университет – это храм науки. Тут вам и свой папа римский – наш ректор, и своя святая инквизиция – наш ученый совет, и собственные великомученики…
– Студенты во время сессии, – закончила за него Виктория.
– Вообще-то
